Снова и снова затеваются поиски какой-то “стратегии” реформ, попытки получить наконец от реформ какой-то “результат”. Ищут так давно, что возникает всё более явное подозрение: если бы тут вообще можно было бы что-то найти, то искомое уже бы нашли. Само хроническое отсутствие результата тут говорит о наличии какого-то ПРИНЦИПИАЛЬНОГО дефекта поисков. Становится всё более очевидно – искать выход надо как-то принципиально ИНАЧЕ, как-то совсем по новому. А старые поиски – всё более ясно – будут по прежнему безрезультатными.

Если постоянно обманывать себя в главном, никакого “выхода” не получится. Надо признаться – успокоительные реляции о “реформах” не убеждают даже тех, кто их пишет. Никакого серьёзного успеха от “реформ” нет. Об этом свидетельствуют сами упорные поиски “стратегии выхода”. Если бы успех был, в такой “стратегии” не было бы и нужды. Так что главным фактором нынешней обстановки явно является СИЛЬНЕЙШИЙ СПАД ПРОИЗВОДСТВА.

Очевидно, что чтобы что-то потребить, надо предварительно это “что-то” произвести. Тогда существенное сокращение производства приводит к требованию соответствующего существенного сокращения и ВСЕГО ПОТРЕБЛЯЕМОГО – льгот и здравоохранения, образования и жилья, одежды и продовольствия. С этой точки зрения, скажем, предпринимаемое двукратное сокращение здравоохранения, да и всего социального – просто жёсткая необходимость. И нельзя думать, что увольняемые врачи “переместятся” в какую-то “другую занятость”. Здравоохранение и так вторично существует за счет ОПРЕДЕЛЯЮЩИХ отраслей – производства основных продуктов питания, металла, машин, оборудования. И если эти ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ отрасли не в состоянии обеспечивать существование медицины, то точно также не будет “источника питания” и для прочих ещё менее нужных вторичных отраслей, например бытового обслуживания, торговли, “плетения лозы”. Переквалифицировать врача в “сувенирщика” в принципе не получится. Точно также не получится перевести “бесплатного” врача в “платного”. Если нет средств “платить дешево”, то тем более их не будет для дорогих “платных услуг”.

В принципе, конечно, можно не лечиться и не учиться, и ходить в лохмотьях – хотя эти сокращения потребления и приводят к высвобождению “лишних людей”, которые весьма осложняют ситуацию. Но с сокращающимся потреблением ЖИЛЬЯ дело обстоит ещё хуже. Сокращение потребления жилья непреложно требует и такого же резкого сокращения ЖИЛОЙ ПЛОЩАДИ каждого – массового уплотнения и переселения живущих. Но существующее жильё уже есть – и безвредно сократить его вдвое просто не получится. И тогда половина всех домов в городах должна быть брошена! И половина жилья будет усиленно разрушаться как “брошенная”, а другая половина – как “перенаселенная”. Что будет при этом с коммуникациями точно сказать сложно, но ясно, что из-за явной недогрузки их (сокращение потребления) поддерживать и их существование будет куда затруднительнее. С позиции представлений об избыточности жилья можно утверждать, что нынешнее “массовое” строительство элитных домов в конечном счёте только увеличивает уже имеющуюся избыточность и УХУДШАЕТ положение. Следует заметить, что применяемая оценка “самая общая”, и уже включает в себя все возможные “изменения”, в частности, переходы зданий из жилого в нежилое пользование. Если резко сокращается общее пользование жильем, то не удастся содержать возросшие по сравнению с прежним количества жилья, преобразованного “в оффисы”, “конторы” и “магазины”, обеспечивать которые, пусть и в измененном виде, должно будет прежнее население. И сокращение производства произошло “с учетом богатых”, так что и сокращение потребления жилья произойдет с учетом “социального расслоения”. То есть речь идет не о переходе жилья “от бедных к богатым”, а, повторим, о его резком абсолютном СОКРАЩЕНИИ. Самые общие и потому крайне трудноопровержимые соображения говорят, что масштабы потрясений в жилищной сфере на деле будут несоизмеримо более глобальными, чем предполагается. Неминуем просто какой-то ЖИЛИЩНЫЙ КАТАКЛИЗМ.

Говоря о кризисе села, не минуют пресловутый “диспаритет цен”. Но декларативно реформы проводят “по примеру Запада”. А на Западе всего год назад мы могли видеть стоимость тонны пшеницы немногим более ста долларов и буханку хлеба в 3-4 доллара – то есть стоимость тонны пшеницы, равную стоимости 30-40 буханок хлеба. Цены сейчас, конечно, уже несколько изменились – но глобальные СООТНОШЕНИЯ их всё равно остаются прежними. И именно КОПИРОВАНИЕ отношений Запада ведет нас к стоимости буханки хлеба более чем в сто рублей, т.е. к ещё куда более невозможному разрушению. На Западе, например, в Канаде, фермер получает за стакан молока 16 центов – при стоимости того же стакана молока для покупателя в 1,5 доллара. Во Франции на 100 гектаров пашни приходится 67 тракторов, т.е. один трактор на ПОЛТОРА ГЕКТАРА пашни. Встает вопрос – можно ли вообще найти столько машин, чтобы “сравняться с Западом”. Стремление к такой же насыщенности средствами и должно опять-таки вызывать “диспаритет” и требовать жуткого завышения цен на сельскохозяйственную продукцию. Но такое завышение цен только повышает все остальные цены и в принципе совершенно не меняет ситуации, возвращая всё к первоначально неудовлетворительному соотношению. Можно сказать, что сокращение производства приводит к сокращению потребления и продовольствия. А сокращение потребления снижает спрос, и ещё более сокращает производство, только углубляя кризис.

Как мы видим, налицо одновременно крайний спад производства как последствие реформ, и одновременно по сути совершенно дикая насыщенность техникой всех действий на Западе. Это части одной и той же серьёзнейшей проблемы. Дело в том, что хвалебная оценка достижений Запада фактически совершенно поверхностна и ошибочна. Ведь автоматизация приводит к тому, что всё меньшая часть всех людей может производить всё потребное для всех людей в обществе. Большая часть людей оказывается ЛИШНЕЙ и могла бы вообще не трудиться. Но тогда не захотят работать и немногие действительно нужные работающие в обществе. Одновременно большая часть людей фактически лишается источника заработка и не может покупать производимые товары. Создается серьёзнейший СПРОСОВЫЙ КРИЗИС. Стихийно всё это вызывает занятость большинства людей деятельностью ФИКТИВНОЙ, служащей только как ИСТОЧНИК ЗАРПЛАТ, как средство по сути ДОТИРОВАНИЯ покупок производимых товаров. Такую деятельность можно назвать ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ. Именно поэтому возникают цепочки посредников, в результате которых на одного непосредственно производящего продукцию приходится ДЕСЯТОК рекламирующих, фасующих и заворачивающих в бумажки. Именно поэтому один трактор приходится на полтора гектара пашни, а тонна пшеницы оказывается равной по стоимости 30-40 буханкам продаваемого в магазинах хлеба.

Автоматизация приводит к тому, что вся современная деятельность оказывается на 9/10 фиктивной и избыточной. “Один работает, а десятеро для сохранения спроса рекламируют”. Несмотря на явную необычность утверждаемого, это несомненная реальность. И описываемые процессы исторически просто неизбежны, и автоматизация – исток их – на Западе явно есть. Но это полностью меняет всё общественное функционирование. Все привычные представления об экономике, обществе и производстве в последнем становятся неверными и неприменимыми. Все способы действий на Западе оказываются ориентированы не на повышение действительной эффективности действий, а на наращивание, наоборот, НЕЭФФЕКТИВНОСТИ, развеивание ПО ВЕТРУ производимого. Общество переполнилось, и, так сказать, “перегрелось”. И условием дальнейшего развития общества становится как можно больший СБРОС “тепла”. В роли сбрасываемого “тепла” тут оказываются производимые блага. И копирование этого совершенно бессмысленно. Как образно говорится в одной из работ, список которых приводится в приложении, “посмотрев в сторону Запада, зачинатели реформ увидели там горы перепроизводимых товаров, “горы кофе” и “ПЕЧИ” для сжигания излишков последнего. И эти печи были приняты за ИСТОЧНИК изобилия. Но постройка какого угодно количества ПЕЧЕЙ для сжигания излишков гор кофе не принесет”. Неудивительно, что копирование такой ВНЕШНЕЙ стороны западной экономики, методов ТРАНЖИРИТЬ производимое привело только к многолетнему СПАДУ ПРОИЗВОДСТВА. И какого бы напряжения теперь от людей не требовать, иной результат ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕВОЗМОЖЕН.

Изложенное определяет и полнейшую обречённость “реформ”. Избыточный производственный базис на Западе в виде сверхавтоматизированного производства обуславливает необходимость сверхНЕэффективности общества. Но он же и ОБЕСПЕЧИВАЕТ эти сверхНЕэффективные “действия”. А вот копирование этих внешних действий, ошибочно принятых за “основу общественного благополучия”, скажем ещё раз, приводит только к усилению начального НЕДОСТАТКА возможностей. И сама крайне сниженная эффективность общества при этом не позволяет и заиметь действительную основу всех общественных действий – автоматизированное производство. Так что, повторим, никакие “усилия людей” не помогут преодолеть этот неумолимый общественный механизм. Любые жертвы будут здесь напрасны и в конечном счёте гибельны.

Миражом оказываются не только наши планы “реформ”, но и перспективы мирового развития. Глупо требовать от людей усилий намного больших, чем это было бы возможно. Но на самом Западе помимо усиления псевдодеятельности всячески расширяются объемы производимого, осуществляется производство избыточных и по сути совершенно не нужных товаров – лишь бы занять людей – то, что называют обществом потребления. И на фиктивную деятельность, и на завышение потребления требуется всё больше невосполнимых природных ресурсов, сырья и энергии. Всё большая часть всех ресурсов расходуется совершенно зря, ресурсы расходуются раз в десять интенсивнее, чем это было бы необходимо. И далее ситуация будет только ухудшаться. По мере дальнейшего развития общества и неизбежного при этом повышении производительности труда в последнем переполнение деятельностью будет расти, и расточение должно только усиливаться. И уже не десять, а двадцать “рекламирующих” должно будет приходиться на одного действительно работающего. А затем сорок, и так без конца. Никаких ресурсов при этом неизбежно не хватит. И уже сейчас наметившаяся нехватка ресурсов делает продолжение всего этого исторически совершенно невозможным. Войны США “за нефть” – её в Америке осталось всего на десять лет! – намечающееся ограничивание людей в потреблении благ, всё более четкие признаки мирового экономического кризиса – первые “звоночки” этого. То есть всё тут зашло в явный тупик, и просто не может более продолжаться. “Западные” отношения не только “не копируются”, но и не дают выхода и сами по себе.

При необходимости сокращать расход используемых ресурсов – а значит, и потребление, – совершенно не помогут и остальные существующие методы, в частности, и “планирование”, и “государственное регулирование”. Повышение производительности на “заводе-автомате” требует сброса эффективности и усиления бесхозяйственности в области фиктивной занятости – и “госплан” по сути должен придумывать, как НАМЕРЕННО уничтожать производимое. Ясно, что на это он совершенно не способен. “Государственное” оформление расточительности “по примеру Запада” также бессмысленно, так как приводит к полному утрачиванию “регулированием” рациональности и экономности – тех преимуществ “государственного управления”, из-за которых к регулированию и обращаются. А действительно ограничивать потребление – бесконечно и безнадежно УСТУПАТЬ Западу. Копируя “планом” явно ненужные “изыски” псевдодеятельности, из которых складывается вся западная “жизнь”, неизбежно придется в этом уступать “образцу” и отставать от него, что так же неизбежно будет вызывать всё большее недовольство людей. Именно эти причины привели к концу плановый социализм, именно это не позволяет в конечном счете к подобному вернуться. Это дает основания и утверждать, что в принципе не поможет и “государственная поддержка рыночных преобразований”, призывы к которой становятся всё более популярными даже и у сторонников реформ. Осуществлять и планирование препятствуют глобальные и принципиальные причины.

Помимо производственных изменений, принципиально полностью меняющих всё функционирование общества, постепенно накапливаются и более постепенные плавные изменения традиционного управления. Но и они тем не менее в конце концов приводят также к качественным переменам. Мнения в обществе становятся всё более РАЗНЫЕ. Это очевидно – если иметь в виду не абстрактное желание “получить лучше”, в котором явно “сходятся все”, а конкретные планы по достижению этого “лучше”, которое будет разным для каждого. И по мере развития общества, возрастания разнообразия деятельности, развития общественного разделения труда, разных мнений будет становиться ВСЁ БОЛЬШЕ. А при возрастании общего количества всех мнений будет всё более МАЛОЧИСЛЕННОЙ каждая такая группа с разным мнением. (Ведь как понятно, в целом все мнения должны составлять по прежнему “100% всего общества”.) В конечном счете даже “самое преобладающее” мнение неизбежно окажется В ПОДАВЛЯЮЩЕМ МЕНЬШИНСТВЕ по отношению ко всем другим мнениям. Исполнение только одного “общего решения” в таких условиях оказывается принципиальным навязыванием мнения меньшинства большинству. И большинство это принципиально окажется неудовлетворенным. Ясно: что-то опять произошло с самой основой общественного функционирования. И сам принцип принятия только единственного “общего решения”, и вся система рассчитанного только на такое “единственное решение” существующего традиционного “управления” становятся несостоятельными. “Объединяющую всех идею” просто объективно нельзя найти.

“Единое общее мнение” всё более принципиально не удовлетворяет всех людей; но вырождается и вообще чисто техническое “единовластное управление”. На определенном этапе развития общество просто обязательно неизбежно становится настолько большим и сложным, что перестает укладываться “в одной голове” даже сколь угодно талантливого управленца. Попытка упростить представления об обществе тут приводит только к профанации управления, многочисленные примеры которой и можно сейчас повсеместно видеть в нашей действительности. Попытка “взять на одного управленца ещё больше управления” в таких условиях, “сконцентрировать власть” ещё больше “перегружает голову” и приводит к ещё большей профанации, т.е. не улучшает, а УХУДШАЕТ управление. Противоположный способ, “коллегиальность решений”, разделение, наоборот, проблем на части, доверяемые разным управленцам, также “распыляет” проблемы целостного функционирования и совсем уничтожает по сути их, также не давая “управляться”. Таким образом, общество явно достигло принципиального порога традиционного управления. Но одновременно общество и требует все большего контроля, так как возрастание возможностей цивилизации приводит к “умощнению” каждого действующего, увеличивая вред, который может быть причинен каждым действующим обществу – в принципе уже вплоть до полного уничтожения последнего. Опять возникает неразрешимая проблема – с одной стороны, объективно надо всё больше “управлять” и “контролировать”, с другой – это вообще всё в большей степени категорически делать нельзя!

Проблемы управления обществом принципиально не вмещаются полностью ни в одной “управляющей голове”. Но и этого мало. По мере возрастания количества всех действий в обществе и усложнения последних затраты сил на традиционное управление растут С ОПЕРЕЖАЮЩИМИ ТЕМПАМИ. На регулирование одного действия нужно сколько-то сил, на регулирование двух действий – не просто вдвое больше. Два действия надо регулировать ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ. И чем больше будет действий, тем в большей степени непропорционально будут возрастать ЗАТРАТЫ на управление. С этой точки зрения количество чиновников должно только неограниченно расти. Но как сообщалось, в США один чиновник приходится уже на полтора десятка человек, армия чиновников уже превышает 15 МИЛЛИОНОВ! Это уже по сути государство в государстве, само требующее самостоятельного “управления”. И если с позиции явления псевдодеятельности РАСХОДЫ СИЛ на управление и могут быть больше, чем на саму деятельность – если на одного работающего приходится десять рекламирующих, то с таким же успехом может приходиться и десять управляющих, – но ПО ЧИСЛЕННОСТИ “аппарат управления” не может стать преобладающим. Ведь тогда “управление” станет основной деятельностью в обществе, и вновь встанет задача регулирования и его самого. Ситуация вырождения повторится, требуя “управления управлением”, и соответственно всё нового и нового управляющего “надаппарата”. Реального выхода и здесь нет.

Приведенные выше проблемы управления делают невозможным традиционное управление обществом. Если же рассматривать и новые затруднения производственного переполнения в обществе, то всё оказывается ещё хуже. Две “невозможности” в совокупности только усиливают друг друга. Невозможно, например, ДИРЕКТИВНО ограничивать МОДУ, даже носящую черты явной псевдодеятельности. По поводу модных веяний многие будут “против”, но будут и “за” – и возникает неразрешимая директивно коллизия разных мнений. Но тут хоть псевдодеятельность вообще достаточно ВИДНА. Так же видна псевдодеятельность и в рекламе. Но для последней уже нужны вполне РЕАЛЬНЫЕ компьютеры, совершенно неотличимые от используемых для “действительно нужных дел”. Для завышения числа компьютеров нужны и завышения количества сырья, и энергия для их производства – и ЗАВЫШЕНО и всё использование вполне реальных вещей. Для рекламного оффиса нужен кирпич, цемент и так далее – и всё промышленное потребление также получается завышенным. Избыточна даже лампочка в рекламном оффисе, и в конечном счете и электростанция, и даже и “энергосбережение”! А реклама, в свою очередь, входит в производство всего перечисленного. То есть псевдодеятельность не представляет собой какой-то особый вид самостоятельной деятельности, а фактически ВХОДИТ во все виды осуществляемой деятельности как неотъемлемый компонент последней. И как таковой, абсолютно НЕВЫЯВИМА и НЕВЫЧЛЕНИМА. Регулирование её поэтому должно осуществляться как управление тем, “не знаю что”. Ясно, что это совершенно нереально. Традиционное управление тут совершенно НЕПРИГОДНО.

Переполнение производственными возможностями в обществе полностью меняет все общественные реалии. В частности, полностью вырождается МАТЕРИАЛЬНОЕ ПООЩРЕНИЕ. Если производства недостаточно, материальное поощрение приводит к постоянной нищете. Но эту ситуацию совершенно не изменяет достижение производственного переполнения, в принципе вполне бы достаточного для наделения каждого желаемыми благами. Ведь для того, чтобы поощрение действовало, люди должны постоянно чего-то желать. Если они перестанут желать, то ОСТАНОВЯТСЯ. Поэтому, что бы они не добыли, им всегда будет МАЛО добытого. А уже добытое будет постоянно исчезать и обесцениваться. В членах общества постоянно должно раззуживаться желание всё новых и новых благ. Получается, что добиться УДОВЛЕТВОРЕНИЯ своих желаний в таких условиях оказывается принципиально невозможно. Погоня за благами превращена уже в самоцель. Вопрос: разве ЭТО нужно людям?

Хотя ситуация давно уже изменилась, основной упор в функционировании общества по прежнему делается на производство. Производить больше, не думая о последствиях – таков по прежнему девиз общества. Не настораживает даже произошедшее с начала “реформ” СОКРАЩЕНИЕ. Поэтому все планы “развития” по прежнему воспринимаются только как планы УВЕЛИЧЕНИЯ ПРОИЗВОДСТВА. Как здесь говорилось, это становится совершенно неправильным. Если бочка от повышения напора лопнула и оказалась “без дна”, бесполезно призывать “качать в неё ещё больше”. И тем более бессмысленно копировать бочку “с дырами”. Гораздо разумнее УСТРАНИТЬ ТЕЧЬ. Только тогда всё будет в “бочке” ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ. Если обстановка в обществе всем “связывает руки”, то безрезультатно будет призывать только еще больше “напрячься”. Выход опять дает только РАЗВЯЗЫВАНИЕ рук. “Сверхпотребление” по сути означает подчинение всего общества чисто производственным интересам. Смысла в этом немного. Налаживание полноценного ПОТРЕБЛЕНИЯ тогда означает по сути ГУМАНИЗАЦИЮ общества, ориентацию на подлинные интересы людей. Это и будет настоящее “очеловечивание”. Немаловажный момент: развитие сверхпроизводства требует явно множества сил, ресурсов и в конечном счете времени. Результат тут явно будет только “через много лет”. В отличие от этого, развитие ограничения потребления, полноценности потребления, освобождения потребления от не свойственных последнему общественных функций, не только позволяет удовлетворить наконец всех людей, но и удовлетворить их по сути СРАЗУ, минуя длительный процесс строительства всё новых и новых заводов и фабрик. Т.е. результат ТАКИХ преобразований будет принципиально не через много лет, а практически “мгновенно”.

Выведенное из самых общих соображений позволяет делать весьма конкретные утверждения. А кажущиеся “практическими” предложения “по аналогии” в свете новых воззрений сразу обнаруживают свою МНИМОСТЬ. Уже говорилось, что бесполезно “увеличивать производство”, не позаботившись о налаживании более целесообразного ИСПОЛЬЗОВАНИЯ производимого. Не имеет смысла добиваться “благ”, чтобы не использовать их, а фактически тут же отправлять на помойку, заменяя “новыми”. Поэтому также повторим, что пример Запада для нас получается совершенно НЕ ОБРАЗЕЦ. Малый и средний бизнес, на который так сейчас надеются – всего лишь ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, и как таковая средство снижать эффективность. Вообще-то это просто очевидно. Мелкие образования, “выстругивающие результат на коленке”, явно никак не могут на деле конкурировать с мощным автоматизированным производством. Они явно представляют только какое-то ДОПОЛНЕНИЕ действительно нужных производств. Но в рассмотрении их роли эти очевиднейшие соображения заслоняются МАССОВЫМ НАЛИЧИЕМ малого бизнеса на Западе. “Если он есть, значит нужен” – таков был общий вердикт. Теперь же ясно, что нужен он совсем для другой цели, для РАСТОЧЕНИЯ, для СБРАСЫВАНИЯ эффективности. И эту цель, заметим, он интенсивно и выполняет. Поэтому малый бизнес – НЕ ВЫХОД, а явное ЗЛО. (Частично об этом же фактически говорилось в п. 1.1.) То же следует сказать и об “инновациях”, “наукоёмких” разработках по сути чёрт те знает что. “Наука” на Западе давно превращена в явную псевдодеятельность. Обилие страховых фирм на Западе – опять же неэффективность. Ведь очевидно, что СОБИРАТЬ с людей средств при страховании надо БОЛЬШЕ, чем “выплачивать”. То есть страховка – ВЫСАСЫВАНИЕ средств из общества. Но всё опять заслоняет “наличие страховки на Западе”. “Ипотека” – то же самое. По сути нет никакой разницы между строительством жилья “сейчас” и выплачиванием “процентов за него” в будущем, и точно таким же строительством жилья за счет сегодняшних ресурсов с взиманием потом за него “квартирной платы”. Но одно считается “выгодным”, а другое – “убыточным”. Обоснование опять одно – “наличие на Западе”. И наличие опять ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТИ. (Здесь вообще-то встает ещё и вопрос, нужны ли на деле людям такие завышенные количества жилой площади, подобные западным большие “сверхквартиры”.) Псевдодеятельность точно также и “административная реформа”, раздутые западные “принципы управления”. Требования “дешевых кредитов на очень долгий срок”, проценты по которым намного меньше инфляции, аналогичны требованиям ПОДАРИТЬ средства на развитие заводам и фабрикам. И опять – ЗА ЧЕЙ СЧЁТ? А развитие личных автомобилей – это вообще один большой маразм. Движение автомобилей на Западе уже вовсю ограничивают, не пуская в центры городов, драконовски запрещая парковку или вообще не допуская выезд машин с определенными номерами на улицы в определенные дни – четные или нечетные. Очевидно, что всё это совсем не “стратегия возрождения” – плодить “как можно лучше” механические жестянки, чтобы в конечном счете их совсем запретить. (Хотя, подчеркнем, и это опять та же псевдодеятельность. Также заметим, что подобных ФИЗИЧЕСКИХ ограничений можно со временем ждать и в других областях человеческой деятельности – например, и в бурно развивающихся “информационных технологиях”, и т.д. Опять в который раз повторим – ставка на бесконечное развитие производства опять-таки принципиально обречена на неуспех.)

Особого внимания заслуживает вопрос об “иностранных инвестициях”, без привлечения которых совершенно не видит выхода нынешняя управленческая модель. Но и тут буквально всё – опять-таки заблуждение. Если производство достигло успеха, то оно расширяется – инвестируются средства в расширение. Таким образом, инвестиция – НЕ СРЕДСТВО развивать промышленность, а проявление ЧЬЕГО-ТО СТОРОННЕГО успеха. И при иностранных инвестициях – успеха ЗАПАДНОГО. Встает вопрос – чему же здесь тогда РАДОВАТЬСЯ? Что по прежнему НА ЗАПАДЕ – фактически это так – возникло новое производство?! Что на этом – фактически западном – производстве будут работать люди – по сути ЭММИГРИРОВАВ?! Что прибыли – за фактически прежний импорт – будут УХОДИТЬ НА ЗАПАД?! Иностранные инвестиции – по сути форма ВЫВОЗА за рубеж КАПИТАЛА. И следовало бы наконец тут разобраться – “зло” этот вывоз, или “достижение”. На деле “выгода” в инвестициях одна – можно формально записать в актив своей экономики предприятия экономики по сути зарубежной. И таким образом создать видимость “успеха”, “достижений” в деятельности. Но реального преимущества все это не дает.

Возникновение бедности в результате реформ тоже не случайно. Сокращение производства в результате копирования неэффективного западного “связывания рук” вызывает сокращение потребления; в еще большей степени это обостряется разделением на богатых и бедных. Очевидно, что уровень богатства наиболее богатых членов общества после реформ должен соответствовать такому уровню на Западе; очевидно, что РАВНЯТЬСЯ самые богатенькие после “реформ” должны не по среднему лавочнику на Западе. И при общей НЕХВАТКЕ благ, “другая чашка весов”, бедность, должна быть опущена куда ниже западной. Отсюда куда большее социальное расслоение, чем на Западе. (И куда меньшая поддержка бедных. Тут следует отметить, что и “пособие по безработице” на Западе – тоже псевдодеятельность.) Опять-таки очевидно, что гипотетический некоторый постепенный прирост благосостояния при ориентации в обществе и просто на блага, и на блага избыточно-ненужные (копирование псевдодеятельности) должен происходить не со стороны массового слоя “бедных”, а именно со стороны всё большей избыточности “богатых”. (Именно это определяет строительство элитных домов с громадными квартирами при общем явном избытке жилья.) Тогда выравнивание имущественного перепада между богатыми и бедными будет очень затрудненным и длительным. Здесь также можно напомнить сказанное о вырождении материального поощрения, о том, что благ в обществе при материальном поощрении должно постоянно не хватать. Получается, что в результате реформ по западному образцу резчайшее социальное расслоение неустранимо на очень долгие времена. “Борьба с бедностью” противоречит сути реформ и препятствует последним. Опять получается противоречие: проводить реформы – вредить людям, защищать людей – вредить реформаторству.

Рассуждая о “возрождении” с помощью иностранных инвестиций – а также с помощью какой-либо “логистики”, перевозок для Запада грузов, или “туризма”, – фактически намереваются произвести все реформы “за счет Запада”. В основе этого лежит понятное признание провальности реформ, отсутствия для них настоящих оснований, зловещие процессы коллапсирования производства. Но ОБСЛУЖИВАНИЕ Запада – приёмом ли туристов, перевозками ли – всё равно ущербно. Не ясно, почему положение сырьевого придатка, которое все хулят – намного хуже, чем положение придатка ТРАНСПОРТНОГО. В любом случае тут положение оказывается ПОДЧИНЕННЫМ и ВТОРИЧНЫМ. И вдобавок возможно только за счет добровольного ухудшения Западом своего положения, сокращения поступлений НА ЗАПАД, что особо заметно в случае какого-нибудь “трансевропейского коридора”. Он должен сократить западных докеров и моряков, которые сейчас “неэкономно” возят груз морем “вкруг Азии” – и породить безработицу на Западе, с которой тому придется бороться. И западные правители тут неизбежно примут меры по защите СВОЕГО производителя и жителя. Вообще, говоря “западный дядя поможет”, совершенно не берут в расчет МАСШТАБЫ требуемых количеств “помощи”. Слишком малая помощь не дает ощутимого эффекта, а реально – сколько её потребуется? Если говорить о том, что цель – достижение западного уровня, то “помощи” должно быть СРАВНИМО со всеми циркулирующими на Западе благами. При численности населения, скажем, в 10 раз меньшей это требует 1/10 всех западных благ – только на поддержание текущего функционирования системы. А на само создание “основы экономики” нужно явно ещё куда больше благ. Ясно, что это совершенно не под силу Западу. Опять получается, что РАЗВИВАТЬ производство до западного свехуровня придется крайне сверхдолго. А если учесть, что Запад при этом “стоять на месте” не будет, и хочет в первую очередь “развивать себя самого”, то такое развитие, видимо, и вообще невозможно. В этом смысле можно составлять сколь угодно “перспективные” программы – но выполняться они принципиально не будут. Повторим, что гораздо проще и результативнее другой путь – придание полноценности потреблению и резкое СОКРАЩЕНИЕ последнего. А все другие “пути” – МНИМЫЕ.

Как говорилось в частях 2 и 3 данной памятной записки – и как куда более подробно описывается в работах, список которых приведен в приложении – проблемы реформ определяются куда более глобальным затруднением вообще всего мирового функционирования. Производственное переполнение и псевдодеятельность, исчерпанность традиционного централизованного управления, истощение материального поощрения в обществе делают невозможным дальнейшее существование “по прежнему”. И мелкими переделками тут не отделаешься. В отношении псевдодеятельности ясно, что обычные методы директивного “сокращения производства” здесь совершенно не применимы. Люди, действия которых директивно кто-то сокращает, этим будут явно НЕДОВОЛЬНЫ. И все недовольство обратится на управляющего. И в принципе нельзя регулировать “не знаю что”. Но если нельзя регулировать СЛЕДСТВИЯ чего-то, то можно тем не менее устранить ПРИЧИНЫ всего этого. В случае псевдодеятельности основными причинами являются возникающая крайняя немногочисленность действительно нужных рабочих мест и “собственность” работающего на рабочее место – частная собственность на средства производства, или закрепление за работающим его “места работы”. Создание фиктивных рабочих мест было бы не нужным, если все работающие могли бы ДЕЛИТЬ между собой немногочисленные сейчас действительно нужные рабочие места. Напрашивается решение – нужно как-то сделать действительно нужных рабочих мест “много” и превратить их “во вседоступные”. Дополнительно кажется естественным ещё и “уравнять” все рабочие места в предоставляемых возможностях. В принципе, осуществить это не слишком сложно.

Проблему решает разделение всей деятельности в обществе на РАВНОДОХОДНЫЕ “ПОРЦИИ РАБОТЫ” в 1/3 – 1/5 часть среднего дохода в обществе – в “тысячу”, так сказать, “рублей”. Из тех мест, где платят сейчас десятки тысяч, тогда получается десятки РАВНЫХ “тысячных” рабочих мест, где платят тысячу – одно место. Места по прежнему оказываются “лучшими” – с более быстрым зарабатыванием “порции дохода”, и “худшими” – с более продолжительным. Но “хороших” мест получается принципиально КУДА БОЛЬШЕ. И их теперь хватит на всех. За все места вводится совершенно свободное СОРЕВНОВАНИЕ – с обязательным вытеснением худших работников с уже занятых мест. Число “порций работы”, а следовательно и общий заработок каждого при этом не ограничивается, и в целом такая система оплаты труда не очень отличается от привычной. Работающий при этом будет знать, что если он будет лениться, то его тут же вытеснят другие желающие трудиться. Возможности рабочих мест будут использоваться полностью, и на каждом рабочем месте будет трудиться наиболее подходящий для этого места работник. Такая система и обеспечит перераспределение между всеми работающими прежде немногочисленных действительно нужных рабочих мест, и создание фиктивной деятельности станет ненужным. Не будет завышенной трата ресурсов, существенно – возможно, до менее часа – сократится рабочий день. Важно, что всё это сокращается, перераспределяется и регулируется не по чьему-то “указанию”, а в результате “соревнования”, т.е. “само собой”. И не может поэтому вызывать недовольства.

Как уже вкратце упоминалось в п. 2.1, по сути в основе псевдодеятельности лежит необходимость стимулирования деятельности в объективно всё сокращающихся областях по настоящему нужных действий. Полученная эволюционно, построенная на принципах самозанятости система подразумевает напряжение каждого работающего “до упора”, до предела напряжения сил. Повторим, что если это когда-то и было нужным, то при переполнении общества производственными возможностями это уже явный и бесполезный анахронизм. И именно стремление каждого “работать как можно больше” не дает сокращать занятость и побуждает к фиктивной деятельности. Описываемые же меры позволяют использовать для стимулирования труда не плоды деятельности, а ПРАВО на проведение САМОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Организация “соревнования”, повторим, позволяет делить между работающими только действительно нужную занятость, не завышая последнюю. Тогда в принципе ничто не препятствует потреблению благ “в чистом виде”, не связанным с поощрением. Потребление благ может происходить “сколько нужно”, а не обязательно лишь “как можно больше”. Достижение удовлетворения в потреблении не подрывает уже функционирования общества и поэтому ОКАЗЫВАЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ. Это позволяет впервые в истории общества получить ситуацию НАСТОЯЩЕГО ИЗОБИЛИЯ. В противном случае придется только без конца гоняться за “благами”, никогда не удовлетворяясь последними.

Система свободного соревнования за рабочие места в интересах работающих. Она полностью устраняет безработицу. Не нужны “пособия” и специальные “центры занятости”, не развивается иждивенчество, а просто гарантируется работа – каждый просто идет и соревнуется за любое желаемое им “место”. Если можно вытеснять с рабочих мест уже работающих, то каждый может получить строго соответствующую его способностям работу. Если же способности окажутся равными, то работающие поделят между собой рабочие места по справедливости. Поскольку рабочих мест “нарезается” на работающих с явным избытком – в соответствии с принципом “нарезания” порций работы в 1/3 – 1/5 часть среднего дохода в обществе таких “порций” будет обязательно в 3 – 5 раз больше всех членов общества, – то их наверняка на всех будет достаточно. Обучение проводится за счет предприятий, интенсивно распространяя передовой производственный опыт в обществе, что также выглядит желательным. Вообще, как более подробно описывается в работах, указанных в приложении, происходят принципиальные изменения всего общества.

Разделение всей деятельности на равнодоходные порции и введение за них совершенно свободного соревнования устанавливает весьма эффективную систему саморегуляции в обществе. Базовый регулирующий элемент действует следующим образом. Если какое либо предприятие совершенствует свою деятельность, то возрастает его ДОХОД. И тут же должно увеличиваться количество РАВНОДОХОДНЫХ порций работы работающих. При равнодоступности их нельзя и присвоить отдельным лицам, и всё добытое тут же распределяется во всем обществе. Такой “делёж” не устраняет заинтересованности в работе, так как чем лучше будут работать работающие, тем короче будет каждый “квант работы”, и тем больше – на соревновательной основе – работающие могут рассчитывать получить. (А при “лени” – будут “вытеснены”.) Но каждое предприятие уже не узурпирует деятельность в обществе, а работает на благо всех. Действия становятся ОБОСНОВАННО -БЕСКОРЫСТНЫМИ. Становится совершенно бессмысленно ПОВЫШАТЬ ЦЕНЫ, и объегоривать окружающих. Ведь при этом опять возрастает доход, увеличивается количество “порций работы” и всё опять распределяется среди всех окружающих. Воспользоваться повышением доходов кому-то одному становится совершенно невозможно.

6.2. ВНУТРЕННЕЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ.

Самоорганизация не дает и устанавливать диктат мнений в обществе. Так, РЕКЛАМА навязывает целую психологию образа жизни в обществе, причём весьма ущербную для рядового жителя, ущербную как из-за псевдодеятельности, так и из-за необходимости раззуживания неудовлетворенности имеющимися материальными благами. И далее выколачиваемые из прибыльных ДЛЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЯ действий барыши позволяют оплатить внушение любого убеждения. А вот БЕСКОРЫСТНАЯ противоположная точка зрения принципиально не найдет сравнимых средств для возражения. Получается, что в мнениях будет всегда преувалировать фактически обоснование грабежей. Какой либо “контроль” за рекламой крайне сложен, и к тому же и встает вопрос “а судьи кто”, на каких основаниях (и по каким критериям) кто-то мнения “регулирует”. В случае же самоорганизации всё происходит гораздо проще, естественнее и “изящнее”. Просто становится совершенно бесполезно выколачивать рекламой сверхприбыли, так как любая локальная прибыль, как неоднократно уже говорилось, не может быть присвоена, непреложно делится между всеми членами общества. Манипулирование мнениями становится совершенно бесполезным и бессмысленным. Точно так же никто не предложит чиновнику взятку – устраняется почва для коррупции. Управление, повторим, становится гарантированно-бескорыстным. Выборным представителям бесполезно обманывать на выборах, на этом ничего уже больше не заработаешь. Действия политиков вызывают доверие, так как тут опять нельзя обмануть “для себя”, все действия опять оказываются “строго для общества”.

В краткой памятной записке нельзя изложить все стороны сложнейшей рассматриваемой проблемы современных затруднений общества. В приложении перечислены две книги и ряд статей, посвященных разбору всего этого, и даже там изложение достаточно краткое и скомканное. Здесь же отметим, что приведенными методами успешно решаются отмечаемые проблемы общества, в том числе и такие, какие вообще видимо нельзя решить иначе – в частности, из-за принципиальной невычленимости псевдодеятельности. Как говорили, нельзя управлять тем, “не знаю что”. А вот устранив ПРИЧИНЫ, можно предотвратить и следствия, причем даже не разбираясь детально в последних. Резко сокращается псевдодеятельность, причем без каких-то споров по поводу неё отдельных членов общества. Становится полноценным потребление, позволяя достичь изобилия, удовлетворить наконец людей. Решаются управленческие проблемы, приводящие к полной недееспособности общества. Устраняются даже старые классические неэффективности капитализма, с которыми сейчас просто поневоле мирятся, и о которых поэтому совсем не говорят. Конечно, реальное функционирование общества должно быть сложнее описанных здесь простых принципов. Есть много разновидностей труда, которые приведённым простым квантованием не организуются или организуются плохо. Но и для них предложены в чем-то аналогичные правила. А в конечном счете основное функционирование общества всё равно будут определять базовые принципы, они, так сказать, “зададут тон”. И можно утверждать, что в отличие от прочих нынешних “предложений” здесь по меньшей мере есть что обсуждать.

При описываемых преобразованиях становится бессмысленно не только повышать цены, но и УКЛОНЯТЬСЯ от уплаты ОБЩЕСТВЕННЫХ СБОРОВ. Полученный при уклонении барыш по общему правилу должен опять-таки делиться на всех в обществе – и уклонение опять становится невозможным. Но если говорить о проблеме уклонения от уплаты налогов вообще, то это будет только часть всех ожидаемых преимуществ. До сих пор, когда взимались налоги, вся получаемая отдельным частным предприятием прибыль в принципе ДЕЛИЛАСЬ между самим частным производством и всем остальным обществом. И недовольным было и предприятие – что у него отбирается часть, и общество – что получает только часть всего нарабатываемого. При описываемых преобразованиях всё получается наоборот. Предприятие в принципе может оставлять себе чуть ли не ВСЁ нарабатываемое, и тратить его только “НА СВОИХ” работающих – но из-за возможности любого члена общества “подключаться” к любому производству (вытесняя любого работающего) все “частные” средства и возможности любого отдельного предприятия оказываются ЧАСТЬЮ ОБЩЕГО ВСЕОБЩЕСТВЕННОГО ДОСТОЯНИЯ и идут на благо абсолютно всех, определяя сверхповышенную эффективность общества. Средства отдельных производств тут оказываются ЧАСТНЫМИ по отношению к производству, и одновременно ОБЩЕСТВЕННЫМИ в отношениях людей, соединяя лучшие свойства общественной и частной собственностей, и не имея их недостатков по отдельности. Концепция такого МНОГООСНОВНОГО функционирования общества тоже достаточно сложна, и приходится опять отсылать читающего к работам, указанным в приложении. Но о возможности подобных преимуществ также необходимо упомянуть.

Описываемые правила регулируют значительно более глубинные основания общества, чем те поверхностные частные изменения, с которыми сейчас связывают все представления о “реформировании”. Поэтому они и действуют гораздо быстрее, чем все иные предлагаемые “новации”. Повторим, что при этом принципиально не требуется многолетнего создания избыточности производств, полноценным потребление становится практически сразу после принятия о нем “волевого” решения. Также текущее регулирование общества не требует длительного ухудшения – улучшения работы имеющихся заводов и фабрик, на котором по сути основано всё “рыночное” регулирование. То есть может происходить гораздо быстрее и качественнее. Все процессы уравновешивания в сфере людей получаются фактически “мгновенными” – поскольку в них участвуют непосредственно люди. Но одновременно всё изменение оказывается плавным и постепенным, щадящим для людей, не создавая ситуации резкого “перелома”, “шоковой терапии” или катаклизма “революции”. Если каждый новый политик, придя к власти, норовит сменить поголовно всех управленцев – и еще неизвестно, что у него получится, – то новые правила все изменяют, оставляя всех чиновников на прежних местах. Просто, как уже говорилось, убирается возможность воровать, злоупотреблять, самодурствовать и так далее. Регулятор “общественного блага” оказывается просто внутри каждого члена общества – и чиновника, и нечиновника. В общественном регулировании поэтому участвуют по сути все без исключения члены общества, осуществляя для этого регулирования просто свою повседневную деятельность. “Аппарат управления” поэтому получается “размером со всё общество” – но незримым и беззатратным. Поэтому со временем будут происходить изменения и всей внешней структуры общества, будут сокращаться чиновники, уменьшаться в количестве и отмирать законы, и так далее. Но всё это будет постепенным и ненавязываемым. А вот отдача от преобразований, еще раз повторим, будет получена сразу. И без кровавых столкновений, становящихся всё более неизбежными по мере всё больших ухудшений реформ.

И наконец – описываемые преобразования позволяют избежать в обществе противостояния и взаимных упреков. Здесь следует признать, что и оппозиция, и записные реформаторы совершенно равно частично “правы” и “неправы”. Многолетние неудачи “реформ” ясно показывают, что эффективность капитализма далеко не так высока, как казалось сторонникам последнего. Если бы капитализм был на деле так совершенен, как это расписывали, то он давно бы дал ожидаемый результат. Но если бы и плановость была так хороша, и могла далее продолжаться, то никто бы её не сумел “сломать”. Новые представления о псевдодеятельности и вырождении планирования позволяют легко разъяснять эти противоречия. Они предлагают своего рода “мировую” в обществе, ведь никто не мог заранее предположить совершенно новые представления. Которые позволяют начать преобразования заново, “с чистого листа” и уже с реальной возможностью добиться в них успеха. И против нового крайне затруднительно возразить. Просто нельзя признаться, что ради сохранения НЕЭФФЕКТИВНОЙ частной собственности надо занимать людей на 9/10 совершенно по сути ненужным трудом, расходуя невозобновляемые ресурсы в 10 раз интенсивнее и в 10 раз укорачивая возможное существование человечества. Но так же невозможно и оппозиции всерьёз заявить, что ей нужны только управляющие кресла, и ради последних она откажется от возможности установить настоящие всеобщественные преобразования, фактически настоящий реальный коммунизм. Если же новые преобразования не будут сделаны, то это означает в конечном счете ещё больший крах “реформ”, гибель людей, и, повторим, возможно кровавый катаклизм “революции” – в изменившихся новых условиях совершенно не дающей выхода и ведущей в лучшем случае к новому застою, а в худшем – к всеобщему вымиранию. И нужно ли пытаться довести дело до этого?!