Оглавление .........................................................................................................................................3

Предисловие ......................................................................................................................................5

Введение ............................................................................................................................................5

1. Аккумулирующие и накопительные свойства орудий труда ...................................................6

2. Накопление труда всех живших ранее людей ...........................................................................6

4. Накопление ресурсов природы в орудиях – основа цивилизации ...........................................7

5. Свойства орудий труда – первопричина появления Разума .....................................................8

6. Автономизация труда всех живших ранее людей .....................................................................9

3. Частная собственность как противоречащая рыночным отношениям ..................................11

4. Барьер частной собственности в обществе – источник постоянного дефицита ...................12

1. Принципиальные изменения производительных сил общества после 50 – 60 гг. ................13

2. Общество после 50 – 60 гг. – общество "псевдодеятельности" .............................................14

3. Общество после 50 – 60 гг. – "общество потребления"...........................................................15

4. Общество после 50 – 60 гг. – общество неэффективности .....................................................15

6. Истощение ресурсов и обречённость псевдодеятельности ....................................................16

8. Генеральная линия общества на обобществление средств производства .............................18

2. Формы демократии определяются опять-таки материальными факторами .........................20

3. Оглупление выборного представительства ..............................................................................21

Конечная недееспособность власти ..........................................................................................22

1. Западная неэффективность – основа краха "реформ"..............................................................23

2. Копирование неэффективности – приводит к неэффективности ..........................................24

3. Кому оно нужно – это "лидерство"? .........................................................................................25

4. Продать себя в рабство – не получится. При всём желании. Некому купить ......................26

5. И ещё об "инвестициях с Запада".............................................................................................26

6. Кризис Запада – "заворот кишок" от попыток "проглотить социалистическое"..................28

2. "Информационные технологии" только усложняют проблему .............................................30

3. "Информационные технологии" не спасают и от истощения власти ....................................31

4. "Застой" – советский вид псевдодеятельности ........................................................................31

6. К чему идёт Запад .......................................................................................................................33

1. Какого "управления" требует общество ...................................................................................34

2. Стимулирование деятельности результатом или процессом её. "Кто на галере главный"..35

3. Базовое правило ..........................................................................................................................36

4. Базовое правило по отношению к работающему ....................................................................37

6. Действие собственно рыночных отношений ...........................................................................39

7. Реальность предлагаемого .........................................................................................................39

1. Власть сосредоточенная и распределённая ..............................................................................40

2. Общество бескорыстное – значит бесконфронтационное ......................................................41

3. Несовместимость частной и общественной собственности ...................................................42

отдельных функционирований "подобществ"..........................................................................43

1. Требования непосредственно преобразований ........................................................................44

3. Невозможна революция – невозможна и гражданская война ................................................46

4. "Энергетика" смены общественного строя ..............................................................................47

5. Революции невозможны. Но и государство не вечно. Но вымирает последним .................48

современного общества и возможности использования этого ...............................................50

общества и возможности использования этого (продолжение) .............................................51

9. Как это может выглядеть ............................................................................................................51

1. Классический капитализм ..........................................................................................................53

3. Капитализм с государственным регулированием ....................................................................55

5. Общество псевдодеятельности ..................................................................................................57

8. Некоторые дополнения ..............................................................................................................59

1. Коммунизм без предрассудков ..................................................................................................61

3. Деньги и коммунизм ...................................................................................................................62

5. Слагаемые реального коммунизма ............................................................................................63

7. Сосуществование коммунизма и общества потребления .......................................................65

Приложение 1. Связь теории и практики .....................................................................................66

Приложение 2. Заинтересованные в преобразованиях ...............................................................68

Приложение 3. Правила функционирования общества самоорганизации ................................68

Несмотря на все предпринимаемые без числа усилия, уже много лет остаются совершенно неразрешёнными теоретические затруднения как самих "реформ", так и наследия "застойных" времён. И отсутствие теории мешает проведению дел на практике. Постоянный неуспех попыток разобраться в происходящем достаточно очевидно свидетельствует о том, что поиски ведутся явно в бесперспективных направлениях: если от рассматриваемых предпосылок вообще можно было бы прийти к каким-то выводам, то к выводам этим давно бы уже пришли. Так что для действительно успешного "постижения Истины" рассуждать явно необходимо СОВСЕМ ПО-НОВОМУ, совсем ОТЛИЧНО от того, как это всеми сейчас делается. Поэтому в этой книге мы будем говорить о том, что может сначала показаться и не столь актуальным, и не столь значимым. Во всяком случае, первая часть книги, видимо, произведёт именно такое впечатление. Но уже по второй части может быть прослежен явственный стержень целенаправленного изложения, далее становящийся всё более очевидным и непреложным. Каждая часть использует все предыдущие и рассматривает всё больший круг острейших для всех нас проблем, поэтому можно сказать, что "напряжённость" каждой части растёт, и интенсивность требуемых соразмышлений читателя все увеличивается. Книга написана весьма насыщенно, так что вряд ли следует ожидать, что все основные её идеи будут непременно восприняты при первом же прочтении; к ней читателю скорее всего придётся возвращаться неоднократно. Поэтому не следует особенно беспокоиться по поводу временного непонимания отдельных прочитанных мест, часто добавленных специально для особо дотошливых читателей; для первого прочтения вполне достаточно восприятия примерно половины излагаемого. Это нормально, и не должно отпугивать читающего. Как говорится, "корень науки горек, а плоды её сладки". И трактор-бульдозер не остановим, даже если бросать в него камни, кричать лозунги и организовывать митинги, упираться плечом или ложиться под гусеницы. Но он же с лёгкостью управляется даже сравнительно слабыми прикосновениями к рычагам управления. Вопрос только в том, что есть такие рычаги, и как ими пользоваться.

Труд в результате своего расширенного самовоспроизводства интенсивнейшим образом перемешивается и усредняется. В общем этом процессе накопления труда в равной мере участвуют и изобретатель, дающий непосредственный "видимый" эффект, и "высокопроизводительный" труженик, и мыслитель, создающий для такого творчества и "сверхэффективных" действий предпосылки, и безвестные незаметные рабы, КОРМИВШИЕ всех, обеспечивающие СУЩЕСТВОВАНИЕ, саму ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ "непосредственно творящих-трудящихся". Фактически именно эти безвестные "статисты" и ИНВЕСТИРОВАЛИ всю внешне заметную деятельность. Когда в пробоину дна лодки льёт вода, не до создания специальных откачивающих устройств, и воду отливают вручную. И если удалось всё же выделить кого-то для сооружения насоса, ОСВОБОДИВ его для этого от обязанности вместе со всеми вычерпывать воду, ПЕРЕЛОЖИВ его обязанности НА ОСТАЛЬНЫХ, то "помпа" получается заслугой явно не одного только лишь "механика". И если взрывчаткой взрывают гору, то труд тут явно совершает не один взрывник, и даже не сотни людей, СДЕЛАВШИХ взрывчатку, а ещё большее количество людей, высвободивших своим "грубым" трудом силы для строительства динамитного завода. Точно так же передаются конкретному исполнителю высокопроизводительные средства производства, станок-автомат и завод-автомат – и результат работы последних также достояние в подавляюще большей части общее. В соответствии со своими свойствами накапливаться в процессе расширенного самовоспроизводства труд всех живших ранее людей составляет ЕДИНЫЙ НЕДЕЛИМЫЙ АНОНИМНЫЙ РЕСУРС ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ЦЕЛОМ. И как уже говорилось, доля этого ресурса во всей трудовой деятельности и подавляюще велика, и неуклонно растёт.

Накопительные свойства орудий труда позволяют представить процесс появления Разума как результат чисто материальных причин. "Коэффициент накопления труда" в орудиях первоначально был очень близок к единице – и первоначальное накопление труда было очень медленным. (Очевидно, что МЕНЬШЕ единицы "коэффициент" быть не мог, в этом случае труд просто бы не копился, а "развеивался", возвращая человека к животному уровню.) Но раз начавшись, накопление труда далее необратимо. Всё более разнообразные орудия труда определяют и всё более разнообразные навыки по использованию их, действия по их применению – и возникают зачатки Знания. Из условных рефлексов применения известных орудий труда, из неизбежного расхождения "идеального" замысла с реально получаемым возникает воображение – первоначально в форме некоторых полуслучайных вариаций уже известного. Постепенно возникает и представление о действительности настолько развитое, что становится возможно извлекать информацию и из ВООБРАЖАЕМОГО опыта, резко интенсифицируя процесс опытного экспериментирования. Представляя ловчую яму УЖЕ ВЫРЫТОЙ, можно сэкономить силы, не копая её воочию – и выбирать наилучшее место для ловушки путём не трудозатратных реальных, а МЫСЛЕННЫХ проб и ошибок. Затем возникает обобщение – вместо простого перебора вариантов (…предположим, что яма выкопана именно на данной тропе; попадётся в неё зверь, или нет?…) ВЫРАБАТЫВАЕТСЯ ПРАВИЛО: рой яму на пути зверя. Все это по сути аналогично созданию орудий труда в "материальной области"; орудия труда в области знаний и "материальные" тесно взаимодействуют, опыт, извлекаемый из применения орудий, "отражается" в знаниях, знания "овеществляются" в материальных орудиях – всё это совершенно единые процессы. Особо следует отметить, что развитие Разума просто невозможно без СВОБОДНОГО ОБМЕНА ИНФОРМАЦИЕЙ: первоначально Разум появляется на основе инстинкта подражания, столь свойственного обезьяньим, на основе распространения трудового опыта. Говорят: "Если у меня есть одна вещь, и у тебя есть одна вещь, и мы обменяемся ими, то у каждого из нас останется по одной вещи. Но если у меня есть одна мысль, и у тебя есть одна мысль, после обмена мыслями у каждого из нас будет ПО ДВЕ МЫСЛИ!" Труд, отражённый в знаниях, осредняется ещё быстрее, чем в материальных орудиях труда – и причина Разума, появления Человека опять в единении, опять во всеобщественном ресурсе!

Труд в каждом отдельном трудовом процессе оказывается состоящим из двух отдельных и вполне самостоятельных компонентов: части общего труда всех живших ранее людей, заключённой ("овеществлённой") в орудиях труда, и части "живого" труда непосредственного труженика. И уже с самого начала накопления труда часть общего труда всех живших ранее людей не является пассивной, осуществляя даже ПРЯМОЕ УПРАВЛЕНИЕ непосредственно трудящимися в труде, заставляя непосредственно трудящегося действовать вполне определённым образом. Сама форма орудий труда, его функциональность предопределяет его использование. Молоток берут за ручку и бьют бойком – попробуйте взять его иначе, и вы сами убедитесь, насколько молоток этому "противится". И если уж молоток есть, то им забивают гвозди. И так далее. Фактически всё сделанное определено именно тем, какие были при этом использованы "инструменты". Но всё же молоток – орудие с весьма небольшой частью труда всех живших ранее людей, и "сам" без мастера действовать не станет. В более же сложных орудиях доля труда всех живших ранее людей растёт, и орудия труда приобретают всё большую автономность и самостоятельность. Механический суппорт токарного станка управляет резцом с куда большей точностью, силой и быстротой, чем непосредственно рука "живого" человека. В каких-то частностях доходит даже до курьёзного абсурда – АВТОМАТИЧЕСКОЙ прялки или ткацкого станка, прокручиваемого ВРУЧНУЮ – где "живой" труженик, "единственный" в классической политэкономии "источник труда", исполняет по сути роль чистого "мотора". В конце концов заключённая в орудиях часть труда всех живших ранее людей становится настолько велика и разнообразна, что не нуждается уже в приложении "живого" труда – и мы получаем станок-автомат. Труд всех живших ранее людей в конце концов АВТОНОМИЗИРУЕТСЯ и приобретает способность к САМОВОСПРОИЗВОДСТВУ. Участие "живого" труженика оказывается сведено к минимуму или вообще практически исключено, "результат труда" извлекается из одного уже по сути ОБЛАДАНИЯ "средством производства" – и мы с неизбежностью приходим к выводу, что труд по самой своей сущности не подлежит дроблению и передаче частями в отдельные частные руки, представляет только исключительно совокупный ресурс-ценность-достижение всего человечества в целом. Мы приходим к выводу, что не только средства производства с работающими на них "живыми" людьми, но и автоматизированные производства для формально "самостоятельной работы" не могут находиться в частной собственности. Конкретный частный "результат работы" – не заслуга "непосредственно работающего". И подлинной задачей общества является не обеспечение действий отдельных частных лиц, а максимально эффективное использование совокупного трудового наследия цивилизации. И именно в таком разрезе и необходимо решать проблему труда в обществе.

Прежде всего здесь необходимо отметить, что конкретный общественный строй определяют трудовые отношения в той части всех действий общества, которая определяет возможность его существования. При рабовладельческом и феодальном строе эта основа, конечно же, производство продовольствия, и основным для форм эксплуатации оказывается связь последней с деятельностью сельскохозяйственной; это следует учитывать. В предыдущей главе утверждалось, что первоначальное появление эксплуатации приводит к усиленному накоплению труда всех живших ранее людей в орудиях и к ускоренному эволюционированию общества. Это определяет общую неизбежность появления при развитии человечества эксплуататорских общественных строев. Рабство тогда как определяющее социальное явление возможно только на основе очень низкой степени накопления труда всех живших ранее людей в орудиях, т.е. при примитивности применяемых орудий труда, требующей "скученности" непосредственно "живых" работающих, как определяющей, в свою очередь, возможность директивного контроля-надсмотра над каждым рабом; рабство тогда возможно при столь низкой эффективности труда, что допускается даже полная не заинтересованность работающих в результате чисто механических по сути действий. Если на небольшом участке орудуют мотыгами, то легко определить, кто "ударяет мотыгой" плохо, и заставить "бить землю" сильней. Если же в ход пущен колёсный плуг, то работа из-за большей её производительности "растягивается" во времени и пространстве, за ней просто уже не уследишь – и остаётся только заинтересовать пахаря "частью урожая". Так развитие орудий труда переводит рабовладение в феодализм. Но в любом случае тут орудия труда настолько ещё примитивны, что возможен труд практически и без них, или самостоятельное этими орудиями обзаведение – и поэтому труженика приходится физически "закреплять" на земле. Капитализм же знаменует фазу развития орудий труда, "средств производства" уже настолько сложных, что заиметь их человеку "со стороны" просто невозможно, и настолько производительных, что конкурировать с ними ручным трудом нельзя – и физическое "закрепление" превратившегося в придаток к машине человека становится просто уже обузой. Ведь "закрепив", необходимо брать на себя и обязанность закрепощённого СОДЕРЖАТЬ, кормить-поить даже тогда, когда машина, ОСНОВНОЙ уже ИСТОЧНИК труда, ОСТАНОВЛЕНА. Становится выгодно платить работнику только когда в нём есть нужда, и освобождаться от него в иное время – иди мол, "гуляй как знаешь", без машины труд всё равно уже ничто.

Теперь мы можем представить функционирование частнособственнического общества весьма схожим с тепловой машиной образом. Частная собственность тогда предстанет перед нами в виде БАРЬЕРА, препятствующего миграциям занятости и налаживанию более нужных для общества действий, и одновременно ПЛОТИНЫ, за которой скапливается достигаемое в части общества благополучие. Перепад уровней благосостояния ДО и ЗА плотиной определяет стремление заниматься ценимой в обществе деятельностью, является движущей силой процесса восполнения дефицитного и определяет максимально достижимый КПД частнособственнического общества. Но от высоты и непроходимости барьера собственности одновременно зависят и реальное восполнение дефицитного: чем он выше, чем в большей мере социально расслоено общество на богатых и бедных, тем всё более сложно осуществляется переход в часть общества "собственников", владеющих средствами производства, тем всё больше трудностей в восполнении дефицитного. Опять частная собственность выступает источником противоречия: либо большой перепад уровней благосостояния ДО и ЗА плотиной собственности, сильно выраженное желание восполнять дефицитное, но затруднённость в процессе восполнения последнего, либо "уравнение" по отношению к общественным благам, облегчённость процесса удовлетворения нужд общества, но отсутствие "материального стимула". И высота барьера, препятствующего восполнению дефицитного в обществе, явно возрастает по мере повышения стоимости средств производства, в свою очередь растущей соответственно усложнению этих "средств", совершенствованию их, росту производительности труда. В итоге восполнение дефицитного в обществе оказывается всецело зависящим от тех, кто именно в дефиците находит источник своих собственных сверхзавышенных благ. Частнособственническое общество превращается в ОБЩЕСТВО всё более выраженного с течением времени ДЕФИЦИТА, в общество, постоянная погоня за дефицитом в котором – так можно охарактеризовать и общество потребления – заложена в основу общественного функционирования. И устранить дефицит в нём работой, повышением производительности в принципе нельзя, повышение производительности только делает барьер собственности ещё более непроходимым. Мы вынуждены констатировать ВЫРОЖДЕНИЕ принципов материального поощрения в обществе, исчерпанность стимулирования действий в обществе "рублём". Получается, что действия в обществе непреложно требуют уже иной, новой мотивации.

Собственно рыночные отношения отрицаются отношениями частной собственности, глобально препятствующими восполнению дефицитного в обществе, основывающими всё общественное функционирование на постоянном дефиците, на постоянной недостаточности имеющихся благ. И это мы можем сверхнагляднейше видеть ныне вкруг себя. Именно это убедительнейше подтверждает нынешнее превращение страны нашей в пустыню "самыми эффективными методами хозяйствования в мире" – попытка перехода от одной системы общественных отношений к другой неопровержимо представляет в обнажённом виде то, что оказывается слишком замаскированным в эволюционно развивающемся западном обществе колоссальнейшим завышением объёмов циркулирующих ресурсов сверх необходимого для обеспечения функционирования самого общества и обеспечения всех людей в нём. В основу функционирования частнособственнического общества закладывается имущественный перепад между богатыми и бедными, от высоты барьера собственности, препятствующего миграциям занятости, зависит стремление восполнять дефицит, КПД частнособственнического общества – и оказывается необходимым осуществлять пресловутое "материальное поощрение" – точнее, ВЫРАЖАТЬ МОРАЛЬНОЕ ПООЩРЕНИЕ МАТЕРИАЛЬНЫМИ БЛАГАМИ. Человеку ведь по сути нужно очень и очень немногое – пища для поддержания жизни, одежда для защиты от непогоды, жилище, средства коммуникации, удовлетворения культурных потребностей – и все эти немудрящие и фактически зависящие только от достигнутого обществом общего уровня развития блага по сути своей совсем не дефицитны и должны быть общедоступными. Все же ВЫХОДЯЩИЕ за пределы этого ИЗЛИШЕСТВА являются уже собственно совсем не благами, а СРЕДСТВАМИ СОЦИАЛЬНОГО ВЫДЕЛЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ – дворец или вилла "избранных", особая, часто достаточно невкусная пища, "недоступная простым смертным", просто машина, бытовая аппаратура, тряпка, которых не имеет сосед. Это, кстати, и есть не только постоянная погоня за дефицитом, но и потенциальный барьер собственности в действии – средствами, предназначенными для ВОСПОЛНЕНИЯ ДЕФИЦИТНОГО в обществе, оказывается питаемо в первую очередь личное благополучие отдельных частных лиц – и частнособственническое общество постоянно осуществляет ОТЗЫВ, ДЕЗАВУИРОВАНИЕ средств общества в механизмы стимулирования деятельности в обществе при каждом их обороте, при каждом платеже. Для качественной оценки масштабности этого явления можно сопоставить ТЕМПЫ РАЗВИТИЯ хозяйства СССР и самых передовых стран Запада первой половины ХХ-го века – и темпы втрое-впятеро более высокие в СССР свидетельствуют о том, в каких фантастически непредставимых количествах омертвляются, выбрасываются на ветер ресурсы, силы и средства столь "экономными" западными "рационалистами". И по зрелому рассуждению это опять-таки нетерпимо. Возникшее на принципиально совсем уже не звериной основе общество людей с замашками по прежнему животных явно требует перемен.

До сих пор мы рассматривали процесс накопления труда людей несколько односторонне, упуская из виду то, что "живые" люди трудятся вообще-то по идее ради РЕЗУЛЬТАТА труда, потребляемого ими в виде произведённых благ. И только часть благ оказывается новыми орудиями труда, в которых продолжается объективно независящий от желания людей процесс накопления труда. Потребляемых же благ исторически всё время не хватало, что накладывает отпечаток на всё человеческое существование. Казалось, так будет всегда. Но в 50-60 годах XX века производительные силы общества претерпевают принципиальное изменение. Необходимым условием развития, расширения производства ДО этого переломного рубежа является требование УВЕЛИЧИВАТЬ для этого численность осуществляющих производство людей: станок, "средство производства" до приобретения последним способности к автономности "сам" крутиться не будет, к нему требуется непременно "живой" работающий. Таким образом, рост объёмов производимого ограничивался количеством работающих, непреложно сопровождался и обязательным ВОВЛЕЧЕНИЕМ в это производство ЛЮДЕЙ. Людей этих можно было в соответствии с конкретным типом общества "эксплуатировать", обирать, присваивая большую или меньшую часть производимого ими, или "не иметь эксплуататоров", но сама СУТЬ процесса оставалась неизменной – подавляюще большая частъ всех членов общества была занята непосредственно ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМ трудом и соответственно получала (в том числе и в результате обмена) большую или меньшую часть, но плодов явно СВОЕГО "живого" труда – труда, непосредственно нужного для жизни людей, для осуществления конкретного существования общества. Процессы автономизации самовоспроизводства труда всех живших ранее людей, или условно говоря "автоматизации", ситуацию в корне уже МЕНЯЮТ: станок - "автомат" приобретает способность "производить продукцию" и "без рабочего". Через некоторое время после этого неизбежно достигается "производственное переполнение" и производственные возможности общества ВХОДЯТ В ПРОТИВОРЕЧИЕ со способностями людей потребить произведённое – больше, чем съешь, не съешь, больше, чем на плечах унесёшь, не наденешь, – "штаны переодевать" – и то время и силы нужны. Возможности потребить оказываются просто ограниченными физической возможностью человека потреблять, ограниченностью физических сил человека "справиться с потреблением" – производственные же возможности общества наращиваться могут уже в принципе НЕОГРАНИЧЕННО. В итоге уже всё МЕНЬШАЯ и МЕНЬШАЯ часть трудящихся способна обеспечивать существование ВСЕХ членов общества. Встают проблемы: что делать ОСТАЛЬНЫМ в обществе?! И если трудовая деятельность в обществе становится явно избыточной, то как обеспечивать стремление лишь "одного из десяти" РАБОТАТЬ – т.е. без конца "кормить" всех остальных – по существу "бездельников"?!

Общество на основе частной собственности являет нам наиболее развитую форму попытки разрешить возникшее противоречие путём стихийного и неосознаваемого его "игнорирования". Основным видом занятости в обществе становится деятельность для существования общества объективно по сути совершенно НЕНУЖНАЯ – "ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ". Наращивание производства с сокращением количества работающих приводит к "трудностям со сбытом" – к перепроизводству, иначе, говоря – и заставляет уделять всё большее внимание "продвиганию" товара – рекламе, комвияжерству, менеджменту, всё больше сил и средств затрачивать на "упаковку", "развивать сервис" – именно в количестве на одного производящего ДЕСЯТКИ "бездельников". (Регулируя их соотношение всё тем же "рыночным" регулятором.) Здесь следует подчеркнуть, что в принципе и "реклама", и "посредничество" не являются изобретением общества, переполненного производственными возможностями, и существуют в обществе и ранее – но если ДО нашей условно проводимой границы "50-60 гг." они представляют собой явное ДОПОЛНЕНИЕ к основной деятельности в обществе, то ПОСЛЕ уже оказываются всё в большей степени ПРЕОБЛАДАЮЩИМИ и ОПРЕДЕЛЯЮЩИМИ. Работая "надрывно", "до упора", десяток "посредников" конкурентно ПОДПИРАЮТ одного ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАБОТАЮЩЕГО в обществе – напряжённейшей ненужной "работой" обеспечивая производство того, что по сути потом поступает к ним "давальчески". И вся эта "деятельность" УЖЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ только растаскиванием "действительно нужного", как ранее – теперь именно это "ненужное" оказывается жизненно необходимо, оказывается залогом сохранения возможности общества функционировать по прежним привычным правилам и установкам – в принципиальнейшее отличие псевдодеятельности как от общественного разделения труда, так и от социального паразитизма. В результате общество оказывается в буквальном смысле слова "вывернуто наизнанку" и "поставлено на голову". Подавляюще большая часть членов общества оказывается занята бессмысленным каторжным трудом искусственного сохранения в обществе, фактически НАВЯЗЫВАНИЯ обществу совершенно не соответствующих ему уже форм и методов существования. И с дальнейшим развитием производства, повышением его производительности эта подавляюще большая часть общества должна только ещё увеличиваться.

Помимо перевода прежнего "большинства работающих" в большинство "обеспечивающих работу одному", частнособственническая рыночная экономика пытается бороться с противоречием путём всемерного завышения ОБОРОТА ПОТРЕБЛЕНИЯ – залогом существования общества становится принцип: "потребляй, чтобы не встал станок, потребляй, чтобы не рухнул мир потребления". "Мерседес" превращается в "свидетельство платежеспособности", жестко регламентируемые "образ", "соответствующий уровню", "прожигание жизни" становятся обязательными – "шик" необходим, чтобы "платили деньги", деньги – чтобы мог оплачиваться "шик". "Потребление" превращается в самоцель, "подминает" под себя какие-либо потребности для человека; от потребления как такового по сути уже мало что остаётся – непрерывная карусель "покупок" служит уже совсем иной цели. Если переполнение общества производственными возможностями в принципе могло бы покончить с дефицитом в обществе и полностью удовлетворить потребности всех в нём живущих, то сохранение старых форм общественного функционирования, основанных на неизменном наличии дефицитного в обществе как "стимула к действию", как источника повышенного благосостояния ЗА барьером собственности, приводит к тому, что общество превращается в общество ещё большей постоянной погони за дефицитом. Функционирование общества становится БРЕДОВО-РАСТОЧИТЕЛЬНЫМ: один работающий – и десяток живущих за его счёт "посредников". И у каждого "компьютер", "факс", "спутниковый телефон" – хоть какая-то ЗАГРУЗКА для деятельности обеспечивающего "посредников" РАБОТАЮЩЕГО. Летят "вокруг света" самолёты с комвияжерами, "продающими ящик сигар" – купят пилоты, их развозящие – ЗАГРУЖЕНА будет на время АВИАПРОМЫШЛЕННОСТЬ. Не стоит особо упоминать, что "общество потребления" – это одновременно и общество "ИДИОТОВ", общество "массового поглупления" – ОГЛУПЛЕНИЯ рекламой, "массовой культурой", каталожным мышлением, "компьютерными меню", шаблонами "бизнеса", беспрерывными "курсами переподготовки"; это общество и ОШАЛЕВАНИЯ от объективно наличествующего ОТСУТСТВИЯ – с точки зрения людей по отдельности – СВЯЗИ между действиями и последствиями этих действий – общество т.н. "великих возможностей" – прямое следствие того, что отдельные частные действия людей общество складывает в своё общее совокупное действие совсем ИНОЕ – весьма для людей неожиданное. Чем глупее люди, тем менее способны они повышать производительность своих действий и тем более склонны бездумно покупать, покупать и покупать – и тем несколько менее остро ощущается действие противоречия "переполнения" в обществе, маразм "потребления" и "псевдодеятельности"; прозревший же в таком обществе просто не сможет в нём дальше жить, не сможет серьёзно к нему относиться. Массовое "поглупление" может многим показаться и "не очень важным", "привыкнуть" к глупости легко, а поглупев – и не заметить. Но вот на превращение потребления в самоцель и СВЕРХЗАВЫШЕНИЕ в итоге необходимых для "искусственного" функционирования общества не только труда людей, но и ограниченных и невосполнимых ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ следовало бы обратить самое серьёзное внимание.

"Шило в мешке" утаить трудно, и маразматическая бредовость отношений Запада с течением времени всё более настойчиво себя обнаруживала, представая время от времени "перед изумленной публикой" в неожиданных и мимолетных ракурсах. Но воспринималось это все лишь как необъяснимые "курьезы", парадоксальные и "явно случайные" частности – иначе неизбежным становился вопрос о самой возможности существования общества, допускающего подобный идиотизм. И поскольку общество вокруг "несмотря ни на что" всё же явно как-то "продолжало существовать", то поневоле, приходилось признавать за "бредовым" какую-то неизвестную "целесообразность", по принципу "если звёзды зажигаются, это значит, кому-то это надо". Как мы вообще-то можем видеть, это не противоречит в какой-то мере "истине". Но именно только в "какой-то мере". Окончательный же вывод оказывался в итоге в корне неверным – признавались "осмысленность", "нужность" бредового "частного". С позиции же данного рассмотрения можно говорить лишь об ОБЩЕСТВЕННОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ системы явного бреда – функциональности, обусловленной требованием сохранения в неизменности прежнего общественного уклада. Признав возможность того, что в обществе ЕСТЬ объективная необходимость – и источник обеспечения – всемерного развития БЕССМЫСЛЕННОГО, ненужного и просто ВРЕДНОГО для общества в целом, можно взглянуть на отношения Запада "новыми глазами" – и убедиться в итоге, насколько ближе к действительности именно ТАКОЕ о них представление. Всё это отнюдь не выдумка: исходные предположения были сделаны нами самые явные, рассуждения мы вели самым очевиднейшим образом; и автоматизация, далее, непреложная реальность, и массовая псевдодеятельность на Западе несомненно есть. Вывод получается неопровержим – т.н. "цивилизованное" общество, общество "частной собственности" после 50-60 годов XX века представляет из себя общество ПОЛНЕЙШЕЙ НЕЭФФЕКТИВНОСТИ – как в совокупном своём функционировании, так и в частных отдельных своих проявлениях и действиях. И ТОЛЬКО ЭТА НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ позволяет ему после этого СУЩЕСТВОВАТЬ И ФУНКЦИОНИРОВАТЬ.

Соответственно всеобщественной неэффективности современного общества и все методы действия на Западе – это методы НАРАЩИВАНИЯ неэффективности в обществе. Рост производства – производимого тем "производственным ядром", той меньшей частью общества, которая производством в обществе только и занимается – приводит к наличию перепроизводства и к потребности, как и ранее, СОКРАТИТЬ численность ранее занимавшихся производством перепроизведенного – к неизменной "рыночной" потребности ПРИВЕСТИ производство В СООТВЕТСТВИЕ С ПОТРЕБЛЕНИЕМ. Это не представляет уже слишком сложной задачи в обществе, где "дурака валяют" подавляюще большая часть населения, где подавляюще большая часть членов общества и так существует уже по сути чисто иждивенчески – особенно если ещё учесть и наличие уже "завала" перепроизведённого. Общество действительно оказывается "бескризисным" – за счёт того, что кризис перепроизводства в обществе становится ПОСТОЯННЫМ. И постоянное его "разрешение" производится уже известным нам способом: увеличение части занятых "псевдодеятельностью", в том числе и в самом формально "производстве" – увеличение производства объективно ненужных и МАТЕРИАЛЬНЫХ объектов. И такое наращивание неэффективности действительно "идёт на пользу" – западному обществу НЕЭФФЕКТИВНОСТИ, обществу, повышение эффективности действий в котором оказывается категорически во вред всему обществу, обществу, повышение эффективности действий в котором в целом в совокупности КАТЕГОРИЧЕСКИ ПРОТИВОПОКАЗАНО.

Псевдодеятельность дает только временный выход, только временно разрешает противоречие переполнения общества производственными возможностями. Объёмы потребляемого нельзя ведь неограниченно завышать не только по причине ограниченности физических возможностей людей потребить производимое; ограничивает также НАЛИЧИЕ ИСХОДНОГО СЫРЬЯ И ЭНЕРГИИ для преобразования последнего. "Станок"- автомат, в принципе неограниченно наращивая "производительность", тем не менее не в состоянии пропускать через себя также и НЕОГРАНИЧЕННЫЕ ПОТОКИ "ПРОДУКЦИИ", так что разрешение проблемы избыточности деятельности в обществе возможно только за счёт развития непосредственно "псевдодеятельности". Но абсолютно "чистой" псевдодеятельность может быть ТОЛЬКО В АБСТРАКЦИИ: реально же обязательно нужен хоть какой-нибудь, да "антураж" – "карандаш", "клочок бумаги", если не "компьютеры". Более того: создаваемая для сохранения привычных отношений общества и быстро оказывающаяся подавляюще преобладающей в обществе псевдодеятельность неминуемо должна выстраиваться по типу БАРЬЕРА СОБСТВЕННОСТИ и потому быть с точки зрения оснащения "антуражем" ничуть не менее затратной, чем реальное производство, иметь ничуть не менее дорогостоящие "орудия труда". И чем в большей степени псевдодеятельность оказывается "псевдодеятельностью" – средством ПРОПИХИВАНИЯ перепроизведённого, – тем всё большей оказывается часть материального "антуража" её ПО ОТНОШЕНИЮ к первоначально "пропихиваемому" – "обслуживаемому" – растаскиваемому; тем всё большая часть всего производимого "материального" ОТТЯГИВАЕТСЯ в производство "псевдодеятельности"; тем всё больше требуется для проведения "псевдодеятельности" ЧЕГО – ТО МАТЕРИАЛЬНОГО, т.е. сырья и ресурсов. И как несложно видеть, с дальнейшим развитием производства, с дальнейшим ростом производительности труда должно происходить не только всё новое и новое вытеснение в область псевдодеятельности прежних действительно работающих, но и одновременное повышение "производительности" И ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТИ, соответствующее повышению производительности "в промышленности". Так что и сама псевдодеятельность развивается, и ресурсы оттягиваются в псевдодеятельность ОПЕРЕЖАЮЩИМИ ТЕМПАМИ. И для "замыкания круга" оказывается необходима БОЛЬШАЯ переброска ресурсов в псевдодеятельность, чем их приумножается в области производства действительно нужного. В итоге неминуемо ЗАХЛЁБЫВАЕТСЯ И ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – неограниченно снижать эффективность функционирования общества в целом оказывается ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕВОЗМОЖНО. Одновременно при общей ограниченности ресурсов и энергии и оттягивании ресурсов в псевдодеятельность опережающими темпами развивается всё большая нехватка ресурсов для производства действительно нужного, ресурсы, силы и средства всё более перебрасываются в область обеспечения вообще возможности деятельности, в область обеспечения производства того, чего так не хватает на "обеспечение обеспечения". Общество как ЧАСТНОСОБСТВЕННИЧЕСКОЕ – напомним, что причиной возникновения псевдодеятельности является единственно требование сохранения привычного уклада, т.е. частной собственности! – приходит к полному краху, к своему непреложному КОНЦУ, к полной невозможности осуществлять как удовлетворение потребностей людей, так и вообще всё своё общественное функционирование. И сказанное точно соответствует процессу автономизации самовоспроизводства труда всех живших ранее людей, исключающего уже необходимость в непосредственно "живом" труде, замыкающего весь процесс труда исключительно в "овеществлённых" в железках "усилиях". В этом процессе по сути уже просто не оказывается места человеку. И если человек всё же хочет продолжать существовать, то он должен кардинальнейше пересмотреть и изменить все свои трудовые отношения.

К сказанному "глобально" можно добавить и ещё одну частность. С переполнением общества производственными возможностями принципиально меняется все общественное функционирование. Принципиально устраняется действительная потребность в трудовой занятости людей до предела их возможностей, "до упора"; наоборот, реально необходимая трудовая занятость должна уже составлять подавляюще меньшую часть дня. Это и прямо, и косвенно меняет очень многие привычные представления и установки. Кое о каких таких изменениях представлений мы ещё будем говорить по ходу этой книги; сейчас же отметим ещё лишь принципиальное изменение явления эксплуатации. Традиционная эксплуатация всегда связывалась с ЗАСТАВЛЕНИЕМ одних людей РАБОТАТЬ на других, с отбиранием одними людьми ПЛОДОВ РАБОТЫ других людей; но этим формы эксплуатации не исчерпываются. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточна представить такую картину: пусть мы имеем ПОЛНОСТЬЮ АВТОМАТИЗИРОВАННОЕ ПРОИЗВОДСТВО, производящее блага совсем "без людей". И пусть оно находится в полном владении только небольшой частной ГРУППЫ всех членов общества, т.е. в ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. "Конкурировать" ручным трудом с автоматизированным производством НЕВОЗМОЖНО; таким образом большая часть всех членов общества оказывается лишённой средств к существованию. Ещё какая-то не очень значительная часть всех членов общества может исполнять функции поддержания установленного порядка, охраны прав владельцев заводов-автоматов, и, в частности, простого даже запрещения ручного труда; это в какой-то степени еще можно посчитать функциональным. А в основном членам общества явно придётся только ИСПОЛНЯТЬ надуманные ПРИХОТИ "владык", "стоять на голове", получая за это "служение" автоматически производимые блага. И как оценивать эту ситуацию с точки зрения наличия или отсутствия эксплуатации?! С одной стороны, одна группа людей тут явно ЗАСТАВЛЯЕТ что-то делать другую группу людей, есть явное НЕРАВНОПРАВИЕ по отношению к пользованию производимыми благами; есть явное ИСПОЛЬЗОВАНИЕ людей, т.е. какая-то ЭКСПЛУАТАЦИЯ. С другой стороны, производительного труда одних людей на других явно нет, нет отбирания ПРОИЗВОДИМЫХ благ, "прибавочного продукта", т.е. МАРКСОВОЙ эксплуатации. Эксплуатацию здесь видимо следует понимать под явным лишением людей равноправного доступа к производству благ, под явной НЕСОРАЗМЕРНОСТЬЮ УСИЛИЙ действующих в обществе видимому РЕЗУЛЬТАТУ "их" труда, – и нынешняя производственная ситуация уже весьма напоминает подобное, излишне особо отмечать то, что полностью автоматизированное производство нашего примера непринципиально отличается от автоматизированного производства, требующего незначительного обслуживания меньшей частью всех работающих. При классической эксплуатации отбираемые блага первоначально уже находятся в руках обираемых как непосредственно ими же производимые; в новых условиях автоматического производства благ обираемые - эксплуатируемые вообще изначально лишены какого-либо доступа не только к самим благам, но и к самому их производству. В любом случае результат присваивается в соответствии не с равноправным трудовым участием, а только лишь с одним ВЛАДЕНИЕМ "средствами производства" – и потому всё равно эксплуатационен. В соответствии с накопительными свойствами орудий труда, превращающихся в общий неделимый анонимный ресурс всего человечества, эксплуатацией является даже и формально "собственноручная" работа на современном высокоэффективном оборудовании, явно обделяющая всех других людей, если к "средству производства" нет абсолютно равного для всех доступа.

Изменения общества после 50-60 годов XX века принципиально меняют всё общественное функционирование. Если частная собственность со своей изначальной неэффективностью червоточиной пронизывала все эксплуататорское общество, то псевдодеятельность как средство искусственного сохранения неэффективной частной собственности общественную неэффективность многократно усиливает, определяя в результате совершенную неэффективность общества. Точно так же определённые изъяны "от рождения" были присущи и осуществлению власти в обществе. А в эпоху псевдодеятельности эти изъяны тоже крайне разрастаются, превращая по сути привычную власть в обществе в недееспособную. Наступает ситуация принципиального ИСТОЩЕНИЯ ВЛАСТИ.

Итак, обществу с развитым производством соответствуют действия "в интересах всех", декларативно демократические формы управления. А сама форма демократии определится информационными возможностями общества по выявлению и сопряжению мнений. Демократия во времена Древнегреческой агоры и Новгородского Вече ограничена размерами площади, на которой можно собрать "общее собрание". Большую по размерам систему как демократическую тогда можно получить лишь путём перехода к системе выборного представительства, к формированию двухступенчатого Вече – Вече низшего уровня выбирает представителей в Вече верховного порядка. Низкие темпы информационной жизни общества, фактическая неспешность касающихся всех решений позволяли в низовом Вече вырабатывать мнение и передавать его посредством выборного представителя – не обладающего при этом САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬЮ, играющего роль только "живого рупора", чисто передаточного звена – в Вече верховного уровня, там знакомить всех представителей с мнениями иных Низовых Вече, которые затем представители и "развозили" вниз, "по местам" для дальнейшего обсуждения – и всё это могло быть действительно обсуждением и достаточно демократичным. Но по мере развития общества жизнь всё ускоряется, решения должны приниматься всё чаще, все срочнее и все в большем количестве; заранее предугадывать возможные "повороты дела" и разрабатывать инструкции поведения для "представителей" становится всё невозможнее – и изменение темпов общественной жизни неотвратимо превращает многоступенчатую демократию в своего рода разновидность уже ОЛИГАРХИИ, власти уже ЯВНОГО МЕНЬШИНСТВА, пусть и назначаемого над собой в какой-то мере добровольными выборами, но затем в своих действиях большинству совсем не подвластного – до новых выборов, в течении достаточно долгого срока. В результате проводимые в обществе изменения соответствуют уже только личным частным мнениям выборных ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ, а не ПРЕДСТАВЛЯЕМЫХ ими, соответствуют лишь части мнений всех представляемых, неизбежно частично расходятся с последними и не могут удовлетворить все "массы" – и по окончанию срока выборного представительства к власти закономерно приходит критикующая оппозиция, не совершающая заметных ошибок как не участвовавшая в управлении, на выборах обещавшая "исправить всё неправильное" и в итоге не только устранявшая часть последствий предпринятых ранее действий, но и успевавшая наделать также и достаточное количество собственных ошибок. Идеальный случай полной бескорыстности и всезнания власти представлял бы развитие системы по в какой-то мере намечаемому всеми курсу с отклонениями – "заносами" в стороны явно всё возрастающими по мере ускорения темпов жизни в обществе; реальный же вариант и неполного знания последствий происходящих процессов, и власти, "состоящей из реальных живых людей" приводит к тому, что всё большая часть решений принимается как вынужденное примирение с "меньшим злом", и помимо нарастающих отклонений – "заносов" от какого-то общего долговременного курса действий и сам такой общий курс всё в меньшей степени учитывает действительные мнения и желания большинства. Дальнейшее же ускорение темпов общественной жизни приводит к тому, что за несколько лет между сменой курса новыми выборами во времени не один уже, и не два раза могут происходить события, полностью меняющие всю жизнь общества, "исправление ошибок" становится опаздывающе-бессмысленным, и само понятие "коррекции курса" по сути утрачивает смысл. Быстродействие процесса управления оказывается несопоставимым с быстротечностью процессов объекта, которым необходимо управлять, и управление процессом становится в принципе невозможном – то есть в принципе невозможным становится управление посредством полномочных выборных представителей как действительно демократическое, как осуществляемое от лица непосредственно всех людей в обществе.

Как уже говорилось, развитие производства в интересах всё больших групп людей и непризнание единоличным монархом и диктатором существования каких-либо иных, кроме собственных, интересов и мнений входят в противоречие друг другу и приводят "троны" к неизбежному с течением времени падению; но надо заметить, что исторически всё это происходит в условиях ещё ВЕСЬМА НЕРАЗВИТОСТИ в обществе РАЗНООБРАЗИЯ ИНТЕРЕСОВ И МНЕНИЙ: видов деятельности ещё ОЧЕНЬ МАЛО, особого РАЗЛИЧИЯ в осуществлении их никакой ещё по сути НЕТ; все виды деятельности по сути ещё совершенно ОДИНАКОВЫЕ. Потому и "представление всех" немногочисленными "выборными" происходит вполне естественно и без существенных затруднений. Но по мере дальнейшего развития общества возможность "нахождения общего языка" в обществе при управлении неизбежно очень НЕМНОГОЧИСЛЕННЫМ – для сохранения возможности работоспособности – органом "из выборных представителей" оказывается принципиально утраченной: только видов деятельности, которые необходимо "представлять", КУДА БОЛЬШЕ любой мыслимой численности "органа", не говоря уже о "пропорциональном" и "территориальном" "представлении"; и "друг друга" все эти "специалисты" в тонкостях своих всё равно уже не поймут. Неизбежен вывод: управление как демократическое, то есть как НЕ ШИРМА, а на деле управление, с помощью выборных представителей может осуществляться ТОЛЬКО в условиях СТАНДАРТИЗАЦИИ, ОСРЕДНЕНИЯ, НИВЕЛИРОВКИ членов общества и мнений последних – "демократия Запада" НЕ СЛУЧАЙНО столь тесно связана с "частной собственностью", с низведением всех членов и всех структур общества ДО ЕДИНОГО ПРИМИТИВА "собственника". Приходится и "сугроб", и "бархан", и "океанскую волну" рассматривать лишь как "единые объекты", "объединяемые" по существу единственно как "потому", что "надо" как-то их "объединить" – чтобы можно было "сосчитать количество" – "сугроб" – "бархано" – "волно" – "облаков"!! Таким образом, интересы действительно демократии, интересы действительно осуществления управления обществом массами, требуют, с одной стороны, всё большего развития этих масс, необходимого для управления усложняющимся обществом, а с другой стороны – всё большего усреднения, оболванивания, оглупления членов общества, требуемого для сохранения возможности выявления "общего мнения". Опять возникает противоречие.

В позапредыдущей главе мы пришли к выводу, что с точки зрения быстродействия управление посредством полномочных выборных представителей в современном быстроменяющемся обществе по сути своей уже недемократично. Для сохранения демократичности управления необходимо было бы резкое – по сравнению с обычным выборным сроком – учащение контроля за решениями массами – т.е. необходим был бы перенос процесса выработки решений непосредственно в массы, в Вече низового уровня и возвращение к выборному представителю как только передаточному звену, без изменений передающему лишь выработанное в Низовом Вече решение; но это по сути оказывается возможным только опять-таки при нивелировке и усреднении мнений членов общества, при ОГЛУПЛЕНИИ последних. Низовое Вече – избирательный округ – образование настолько многочисленное, что подлинная выработка мнений в нём практически невозможна. Не случайно она выродилась в полусимволическое "бросание шаров" по поводу отдельных имяреков. Выборный "представитель" как только "перевозчик мнений" сейчас вообще выглядит немощным анахронизмом при сравнении его возможностей с возможностями, скажем, современных средств массовой информации; но возможности собирания общего мнения из отдельных частных мнений по прежнему выглядят ограниченными, ограничивая по сути и все возможное разнообразие этих частных мнений. Более того, сама возможность "согласовывания" ОЧЕНЬ РАЗНООБРАЗНЫХ мнений вообще в принципе проблематична. (Как мы увидим в дальнейшем, такой возможности вообще по сути нет.) То же самое требование усреднения и оглупления мы получили как следствие рассмотрения процесса усложнения видов деятельности в обществе, требующих "предоставления" в Верховном Вече. Все сходится к тому, что управление усложняющимся обществом неотвратимо отрывается от масс и превращается в замкнутую отрасль человеческой деятельности, на деле обществу совершенно уже неподконтрольную. Но и это не спасает общество от нивелировки. Даже и единоличный правитель – избираемый ли формально, не избираемый ли, – не может уже вмещать все стороны усложняющейся жизни общества, охватывать их "одной головой" во всём разнообразии – и для возможности представлять положение дел "в низах" это "положение дел" должно быть стандартизировано и унифицировано. Нивелироватъся и оглупляться должны не только всё более разнообразные виды деятельности в обществе – что оказывается явным препятствием на пути их развития, – но и представления о них в "группе управления". Оглупление в итоге: пронизывает общество сверху донизу, охватывает как "низы", так и всю "власть" – в точности соответствуя требованию оглупления как способствующего развитию псевдодеятельности в обществе, функционирования маразма "постиндустриального общества".

Изложенное в предыдущих частях вопиёт: мировая производственная система обречена и доживает последние крохи отпущенного ей времени; одновременно традиционная власть также принципиально истощается и приходит к своей недееспособности. Назревает глобальный мировой катаклизм. Может ли человечество его избежать и продлить своё существование? Или в более частном плане – можно ли вообще "свести концы с концами" "реформ", имеют ли они какие-либо, перспективы? В этой части мы кратно разберем некоторые предлагаемые пути выхода из наших затруднений и покажем, что они, к сожалению, действительного выхода не дают. Ситуация оказывается гораздо хуже, чем могло бы показаться на первый взгляд.

Одним из очевидных практических выводов из теоретического представления о псевдодеятельности является необходимость смотреть на все без исключения явления Запада как на только в первую очередь неэффективные, необходимость при первом же взгляде на любое явление Запада искать подвох, в чём заключается эта его неэффективность. И если суть функционирования современного общества Запада составляет как можно более эффективное разбазаривание производимого, то соответственно и:

– "СРЕДНИЙ КЛАСС" является не эффективным "производителем благ", а эффективным РА3БАЗАРИВАТЕЛЕМ их, эффективной КОРМУШКОЙ, местом для получения "пособия по безработице" – дотированием УНИЧТОЖЕНИЯ ИЗЛИШКОВ "товара" наподобие СЖИГАНИЯ "лишних" зерен кофе". Он существует всецело за счёт УЖЕ ИМЕЮЩЕГОСЯ весьма эффективного перепроизводства и ПОДДЕРЖИВАЕТ возможность УЖЕ ИМЕЮЩЕЕСЯ перепроизводство осуществлять – НО НЕ НАОБОРОТ! Совершенно очевидно теперь, что провал попыток "насадить средний класс", "завести предпринимательство" был предопределён фундаментально. Причина была перепутана со следствием. Не строительство "печи для сжигания излишков кофе" горы кофе позволит заиметь, не паразиты изобилие "делают". И заимствование с Запада советов "направлять в предпринимательство" людей, сокращаемых с заводов и фабрик (исключаемых из производственного ядра) из-за невостребованности продукции последних, занимать их "из-за невостребованности производства хлеба", "РОСПИСЬЮ ХОХЛОМЫ", "ПЛЕТЕНИЕМ ЛОЗЫ" или "УСЛУГАМИ БОГАТЕНЬКИМ" – по меньшей мере БЕССМЫСЛИЦА.

– "СТРАХОВОЙ БИЗНЕС", "БАНКОВСКОЕ ДЕЛО", любое, словом, КУПИ – ПРОДАЙ – итог не впечатляет?! (Баснословно дорогой, в частности, делает на Западе медицину "страхование" – интенсивнейшее выколачивание "заранее" платы по грошику. Требование "платить наличными" не только затруднило бы получение медпомощи, но и неизбежно бы сбило цены – поумерило бы аппетиты "лекарей". Ведь наложение гипса на сломанную руку обходится в 8000 долларов!)

На первый взгляд "схема" выглядит весьма привлекательной – на один всего только доллар сырья ввози – из него много-много "продукции" "сделается". На сотню долларов. Только, к сожаление, подвох один: потребляй на месте, ВЫВОЗУ НЕ ПОДЛЕЖИТ. На сто долларов потому что ВЫВЕЗЕШЬ – на СТО долларов уже СЫРЬЯ ввозить придётся. Чтобы производить уже НА ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ "технологичного"?! И пытаться дальше сбыть за все то же сырьё? Ясно, что процесс этот обмена с "сырьедателем" неминуемо захлёбывается, или скорее, приходит к новому балансу обмена резким вздорожанием сырья, обесцениванием "высокой технологии". Таким образом, решить СВОИ внутренние экономические проблемы за счёт "поставляющих дешёвое сырьё" ДРУГИХ стран просто невозможно. Говорят также, "надо на мировом рынке лидировать". А какой в этом смысл? Лидировать на мировом рынке – это значит ПРОИЗВОДИТЬ лучше всех и ПРОДАВАТЬ в весьма существенном количестве производимое всем странам – без таких продаж нет явно лидерства. А ВЗАМЕН тогда ЧТО получать?! Такую же "высокую технологию" – и это значило бы, что нет на деле "лидерства", иначе было бы вполне достаточно своего "лучшего" товара. СЫРЬЁ – так по разобранному только что примеру большая часть производимого "технологического" должна потребляться ВНУТРИ производящей системы, и сырья в обмен надо совсем немного – получается опять разбалансированностъ. ПРОДОВОЛЬСТВИЕ, кокос-банан, юбки из цветов, акульи зубы-ожерелия?! За суперсовременные компьютеры?! Получается вообще ИДИОТИЗМ – раздача ДАРОМ всей производимой "технологии". Как заметим, это полностью соответствует сущности псевдодеятельности; но РАЗЖИТЬСЯ, ЗАИМЕТЬ ВЫСОКОПРОИЗВОДИТЕЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО, ВЫЙТИ ИЗ ТУПИКА таким образом НЕВОЗМОЖНО; вновь, как и в предыдущей главе, причина оказывается перепутана со следствием. Вообще, это явная ИЛЛЮЗИЯ, хотя и весьма распространённая, заметим, – что высокоразвитая страна с высокоразвитым производством может иметь существенную опору в торговом грабеже народов "варварских"; ясно, что основной источник всех имеющихся в ней благ – именно собственное высокоразвитое производство. Иначе получалось бы, что "дикари с мотыгой" обеспечивают запуск в космос спутников. И если мы обратимся к истории, то когда бусы и зеркальца обменивались на золотой песок, то обмен тут вообще-то не был НЕРАВНОЦЕННЫМ – за такую редкость как зеркальце, туземец в своей "туземии" вполне реально мог покупать множество рабов, и хижин, и другого всякого добра – и потому и не был, в сущности, и ограбляемым. Ограблялось европейцами при ввозе такого сверхдешёвого золота СВОЁ СОБСТВЕННОЕ, ЕВРОПЕЙСКОЕ население – при расплате за труд им как по прежнему вдвое более редким и дорогим золотом. Ввоз сверхдешевого золота был по сути скорее чем-то сродни ФАЛЬШИВОМОНЕТНИЧАНИЮ – и оплачивали процветание конквистадоров не заморские туземцы, а народные низы в самих "Испаниях", зарождающиеся мануфактуры, буржуазное промышленное производство. Так что, возвращаясь к нашим предложениям спасения, мы должны признать – высокотехнологичное производство – благо "внутреннее", и плохое средство черпать благосостояние из "внешних стран". Как СРЕДСТВО поправить свои дела ЗА СЧЁТ ОКРУЖАЮЩИХ оно просто несостоятельно.

Говоря об "инвестициях", лукавят или просто даже лгут. "Инвестиция" – не благо, и не подарок от добренького дядечки. Инвестиция – это ВВОЗ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА. И ЦЕЛЬ этого ВВОЗА – ИЗВЛЕЧЕНИЕ ПРИБЫЛИ. И прибыль эта должна достаться ИНВЕСТОРУ. И должна быть достаточно НЕМАЛОЙ, чтобы удовлетворить ИНВЕСТОРА. То есть "инвестиция" – это "НАСОС". "Насос" для качания прибыли. Много инвестиций – соответственно много и "качания". И вопрос, который старательно ОБХОДИТСЯ – так из КОГО качаться будет прибыль "благодетелю"?! "Обещаемая" и даже "гарантируемая"?!

Процесс разорения "западных инвесторов" и оттого и несерьёзность надежд на "инвестиции с Запада" объяснять можно на множестве примеров. Приведём ещё один такой пример – стоит в Америке нефтяная скважина. Американский рабочий качает американскую нефть и получает американскую зарплату. И покупает на неё американский телевизор – "крутится" американская промышленность. Предположим теперь, появилась "более дешёвая нефть" со стороны – кажется куда как вроде выгодно! Но в результате заглушается американская скважина, американский рабочий не получает американскую зарплату и не покупает американские товары. И встаёт американская промышленность. И не спасает экспорт телевизоров в страну – сырьевой придаток, так как за нефть теперь заплачено МЕНЬШЕ ПРЕЖНЕГО – не стоило иначе и стараться покупать – "инвестировать"; и производиться будет "телевизоров" теперь меньше прежнего. В качестве нефти может выступать что угодно другое, нефть мы взяли лишь для пущей конкретности нашего примера. Всё это подтверждает главную нашу мысль – в эпоху ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТИ экономика ведёт себя далёким от "привычного" образом – главным становится не произвести, а сбыть, дотировать сбыт произведённого – и в позапредыдущей главе мы уже обсудили невозможность "лидеров" получить существенную помощь в развитии от стран менее развитых. Если учитывать и псевдодеятельность, то описываемый в двух последних главах процесс, конечно, окажется сложнее, и о нём придётся сказать примерно так: совершенно ОБЫЧНЫЕ по типу в обществе действия НЕОЖИДАННО приводят к СУЩЕСТВЕННО БОЛЬШЕМУ "сбросу эффективности", требуя своеобразного "рыночного" выравнивания неэффективностей по типу Марксова "перераспределения нормы прибыли", что само по себе "не безвредно". Одновременно однако ЧАСТЬ всё тех же действий ПРОДОЛЖАЕТ быть "по прежнему". "Правила игры" оказываются явно уже НЕОДНОЗНАЧНЫМИ, что не позволяет обществу к ним "приноровиться". "Маховик" сброса эффективности "идёт вразнос", расстраивая всё функционирование общества. Но в любом случае всё равно получаются одни убытки от "инвестирования". Вообще, словечком "инвестиции" прикрывается сплошной обман. Как говорилось, инвестиция должна окупиться и принести доход – и из кого он должен быть выкачан?! Если из нас всех, и прибыль должна уйти заокеанскому хозяину, то Западу, конечно, это будет выгодно – но это просто же ГРАБЁЖ нас всех, и для нас не спасение, а дело явно вредное и ненужное. И опять, повторим, вообще развивать высокоразвитую экономику за счёт менее развитых стран просто невозможно. Если же рассчитывать, что западный хозяин ИЗ ЗАПАДА с нашей помощью прибыль качать начнёт, и часть выкачанного из Запада работающим на "инвестиции" достанется – то это для Запада явно окажется УБЫТОЧНО – и несерьёзно посчитать, что можно будет долго Запад с "Западной подачи" доить, и не защитит он, Запад, своё благополучие от выкачивания. Говоря об "инвестициях", народу нагло ЛГУТ – и стоит лишь откровенно назвать "инвестирование с Запада" ПРИХОДОМ С ЗАПАДА ХОЗЯЕВ, ЗАПРОДАЖЕЙ нас всех ХОЗЯЕВАМ ЗАПАДНЫМ, иностранной ИНТЕРВЕНЦИЕЙ, – как завеса слов развеется, и станет ясна суть банального предательства. Но в мифе "инвестиций с Запада" наличествует не только обман народа, но и самообманывание "властителей". В самом деле, что такое "инвестирование"? – Если производство ВЫГОДНО, то оно РАСШИРЯЕТСЯ, и делаются "инвестиции" в расширение. Таким образом, "инвестирование" – опять СЛЕДСТВИЕ чужих успехов, а не средство развивать промышленность. Опять у нас следствие принято за причину, опять "постройкой печи для сжигания излишков" жаждут заиметь "горы кофе". "Инвестирование" – знак, что КТО-ТО разжился, а нам от этого что радоваться? Не с меньшими основаниями можно пытаться записать себе "в актив" рост производства НА ЗАПАДЕ – ведь "инвестированное Западом" производство по сути оказывается частью не национальной производственной системы, а западной. И тогда надо радоваться фактически увеличению импорта и оттоку, уходу капитала – прибылей за границу. Вообще, нынешняя ставка на "инвестирование" как на спасение свидетельствует о ПРИЗНАНИИ окончательного экономического ПРОИГРЫША "реформ". Ведь чем КРЕДИТ отличается от иностранной ИНВЕСТИЦИИ? В обоих случаях вкладываемые средства должны окупаться и принести прибыль, то есть в обществе должен быть избыток спроса – чего нет и в помине. Но, далее, в случае кредита прибыль ОСТАВЛЯЕТСЯ СЕБЕ, а в случае инвестиций достаётся чужому "хозяину". Если бы на самом деле "вкладывание денег" окупалось бы, давало прибыль, то кредиты были бы гораздо выгоднее. Но кредиты мы уже попробовали, и вдрызг разорились. Теперь мифическую прибыль предлагают получать "инвесторам" – если найдётся простак доверчивый. Таким образом снова подчёркивается, что "реформы" по сути должны идти целиком за счёт Запада. И стоит прикинуть, хватит ли у Запада на это сил.

Завершим наше рассмотрение возможностей "сведения концов с концами" "реформ". "Сверхэффективнейшая"-де, – кричали, – экономика "цивилизации" на Западе. У "совков" один-де "кормит" лишь "троих", а "на Западе" – "десятками". Молока стакан, и впрямь, например, в Канаде стоит 1,5 доллара. Фермер получает "от стакана молока" 16 ЦЕНТОВ – остальное отбирается торговлей и "посредниками". Так что часто здесь используемое выражение "один работает, а десятеро рекламируют" не образное преувеличение, а по сути точная характеристика. В США молоко ДОРОЖЕ, фермеру ЕЩЁ ДЕШЕВЛЕ лишь за труд отплачивают – таков на деле западный производственный механизм, так выглядит на практике западная "эффективность" – псевдодеятельность. И отдача от деятельности в обществе в результате "реформ" закономерно СНИЗИЛАСЬ во много раз ДО ЗАПАДНОГО УРОВНЯ – "не растёт", и не будет "расти трава" – никоим образом. Западу же в попытках "удержать над пропастью" наследие социализма требуется баснословное количество средств. Попробуем представить – сколько же? Снижение эффективности в результате "реформ" ТАКОВО, что можно просто не учитывать имевшиеся "до реформ" производственные возможности – настолько недостаточно их для общества "развитой экономики неэффективности". Так что по сути рыночная структура "реформ" должна существовать всецело лишь за счёт ресурсов Запада – и "расчёт" оказывается примитивно прост. Численность "живших в СССР" – 300 млн. человек, "численность" на "развитом Западе" – развивающиеся страны, естественно, не учитываем, – и насколько больше посчитать её?! В ПЯТЬ РАЗ – только на текущее тогда дотирование "инфраструктуры типа Западной" необходима ОДНА ПЯТАЯ ВСЕХ участвующих в обороте ТЕКУЩИХ РЕСУРСОВ ЗАПАДА; в ДЕСЯТЬ – "только лишь" ОДНА ДЕСЯТАЯ! И это исключительно только один "текущий расход", на "эксплуатацию" одну того лишь, чего В ПОМИНЕ НЕТ, что ещё нужно создавать с нуля, оплачивая В КУДА БОЛЬШЕМ КОЛИЧЕСТВЕ!!! Уточнение оценок "эффективностей" и "численностей" имеет явно, как говорится, "академическое значение" – требуемые количества ресурсов заведомо многократно перекрывают любые "темпы роста" западного общества, не говоря уже о том, что ресурсы на развитие нужны и самому Западу... Вопрос уже не в том, поможет ли нам Запад "спастись", накормит – оденет – обует на основе "инвестирования" или "приезда туристов", а в том, в состоянии ли теперь вообще "надорвавшееся" западное общество как-то оправиться хотя бы в будущем. Противостояние "социализм" – "капитализм" оказалось явно не по силам Западу. Выхода из затруднений не оказывается и здесь – одним словом, все рассмотренные пути завершения "реформ" не дают действительного выхода.

Если человеческая деятельность становится явно избыточной в обществе, и при этом желать избавиться от занятия людей фиктивной деятельностью, то самое очевидное и напрашивающееся решение тут будет директивно СОКРАТИТЬ продолжительность РАБОЧЕГО ДНЯ. К сожалению, в рамках существующих способов организации мотивации к труду существенное сокращение продолжительности рабочего дня директивами оказывается совершенно невозможно. В самом деле, предположим, мы "издадим указ", что рабочий день отныне должен продолжаться, скажем, только 4 часа. Но эти 4 часа работать нужно не для проформы, а как следует. И тогда работающий просто не сможет остановиться, ему просто будет невозможно понять, почему же он должен сначала НАПРЯЖЁННО работать четыре часа, а затем работу непременно БРОСАТЬ как НЕНУЖНУЮ. Если исходить из того, что работающий из работы черпает своё личное благосостояние, если в обществе действует установка, что каждый работающий должен лучше и больше работать чтобы больше за это получать, то проработав 4 часа он неизбежно захочет продолжить работу. И если ему КТО-ТО этого "не разрешит", то работающий будет этим явно недоволен, посчитает себя обделённым. Объяснение же, что работа его в принципе уже НЕ НУЖНА, обрушит всю систему заинтересованности в труде, обрушит все общество псевдодеятельности. Это приведёт просто к тому, что работать в обществе не захочет НИКТО, что никто не сможет к работе относиться серьёзно, и работа если и будет вообще осуществляться, то всё сплошь спустя лишь рукава, что также будет явно не дельно. Тут нет другого выхода: либо в обществе работа нужна, и тогда её настраивают делать, либо работать не нужно, и тогда это расхолаживает всех. Поэтому если осуществлять директивное сокращение продолжительности рабочего дня, то оно не может сопровождаться раскрытием для большинства общественной тайны псевдодеятельности – и сокращение выглядит надуманной блажью "управления", ухудшающей положение людей в обществе и потому вызывающее неизбежное недовольство. Далее, неминуемо расщепление общества на касту "посвящённых в тайну" устанавливающих занятость, и на "серую массу", которой знать что-либо "не положено". И регулируя "занятость", каста "знающих" неизбежно будет относиться к массам цинично и с пренебрежением, по сути скорее даже не как к "людям 2-го сорта", а как вообще не к людям. А даже и 4-х часовой рабочий день, приведённый для примера, даст лишь крайне незначительное и временное облегчение. Как здесь не раз уже говорилось, сейчас избыточность труда где-то десятикратная, и постоянно при этом растёт – и в принципе именно так сильно нужно сокращать и рабочий день. С одночасовым рабочим днём придется назначить целую армию контроллёров, следящих за его соблюдением, "ловящих" всех, кто пробует проработать ещё полчаса-час "больше нормы", чтобы заработать вдвое больше – и недовольство будет массовым и крайне резко выраженным. Псевдодеятельность при этом к тому же вообще не устраняется, а только меняет вид, переходя из "армии рекламирующих" в армию надзирателей, за которыми непонятно кто будет следить; первоначальная проблема, таким образов, оказывается вообще не решенной. Весьма проблематично и чисто техническое определение нужного "сокращения". Ведь устранять псевдодеятельность нужно влиянием не на саму её, а на совсем другую, хотя и тесно связанную с ней данность в обществе – на продолжительность рабочего дня. Изменение продолжительности рабочего дня, конечно, изменит и соотношение псевдодеятельности, – но не сразу, а через какое-то довольно продолжительное время. Далее, конкретное точное соотношение псевдодеятельности с деятельностью "несомненно нужной" исчислению вообще по сути не поддаётся, настолько походит псевдодеятельность на "нужную" деятельность, настолько от неё внешне неотличима. Одно дело – установить, что псевдодеятельность в обществе в принципе точно есть, и весьма распространена, и другое – конкретно "расписать" всю деятельность на "явно нужную" и "избыточную"; если первое производится достаточно легко, то второе крайне спорно и субъективно. Так что регулирование по сути оказывается регулированием "того, не знаю что". И очень легко "перегнуть палку", слишком малое снижение не устранит стихийного создания псевдодеятельности, а "перебор" вызовет реальный дефицит. Также неясно, кто конкретно и по каким критериям будет фактически НАВЯЗЫВАТЬ обществу самый главный в нём параметр, определяющий всё общественное функционирование – продолжительность рабочего дня и насыщенность общества псевдодеятельностью. И как всё это будет осуществляться, повторимся, в тайне от всего общества – не говоря опять о том, что всё это оказывается навязыванием обществу "нужного" и "ненужного". Перечисленное позволяет утверждать, что простое директивное сокращение продолжительности рабочего дня не может разрешить затруднений принципиальной избыточности деятельности в обществе, необходимости создания псевдодеятельности и завышения количества используемых цивилизацией природных ресурсов.

В "информационных технологиях", бурно развивающихся в последнее время, часто видят панацею от всех видимых затруднений. На самом дело это не так, и от псевдодеятельности, в частности, "информационные технологии" совершенно не спасают, представляя, наоборот, один из видов псевдозанятости. Происходит это прежде всего потому, что причиной псевдодеятельности, напомним, является принципиальное переполнение общества производственными возможностями, исходящее именно из развития автоматизации, именно из "информационных технологий" – и развитие последних УСИЛИВАЕТ первоначальную причину псевдодеятельности, РАСШИРЯЕТ распространение последней. Но и в самой псевдодеятельности распространение автоматизации приводит к концентрации уже сложившейся фиктивной деятельности и к требованию все новых видов её – к ускоренному переносу невосполнимых ресурсов в область псевдодеятельности. Так что если "один работает, а десятеро рекламируют", то попытки "сократить посредников" каким-нибудь "Интернетом" демонстрируют полнейшее непонимание основ функционирования современного общества. Они вообще несостоятельны, если исходить из того, что функция, скажем, рекламы состоит собственно не в том, чтобы убеждать покупателя покупать, а в ДОТИРОВАНИИ покупок производимого товара – и "Интернет"-реклама не исключает заполнение общества рекламой бумажной, телевизионной и в виде всевозможных "действ". Она только ДОПОЛНЯЕТ последние. А "посредничество" вообще явление в большей части не информационное. Даже и в той области, где формально одно частное лицо вступает в какое-то взаимодействие с другим также частным человеком, существует тенденция к избеганию контактов "напрямую", к привлечению официальных посредников, дающих больше уверенности в "отсутствии обмана". Если же речь идет о торговых посредниках, то разделение торговли на крупнооптовую, мелкооптовую и розничную не является произвольной выдумкой, и если предложить обращаться за мелочами в крупную фирму-производитель каждому "самостоятельно", то этой крупной фирме придётся просто самой исполнять и функции мелкой лавочки, торгующей в розницу, с соответствующим увеличением и штатов работающих, и расходов на "отвеску-отгрузку-упаковывание", и конечной отпускной цены. Так что "посредничество", таким образом, совсем не устраняется. Массовое посредничество как псевдодеятельность, как "индустрия услуг" основывается, с одной стороны, на концентрации производства и доходов меньшинства производящих, "жгущих руки" последним, а также на высвобождении прежних работающих, создающих предложение услуг – и оба эти основания с развитием "информационных технологий" только усиливаются, только дополнительно РАЗВИВАЮТ посредничество. Не случайно посредничество проникает и в "Интернет", не случайно "Интернет" всё более коммерцизируется, становится все в большей степени "платным" и разорительным для пользователя, превращается в область чистой ТРАТЫ денег, должных быть заработанными преимущественно в ДРУГОМ месте. Это, конечно, накладывает определённый отпечаток на нынешний экономический кризис западного мира, и даже несколько обостряет последний – но разрешения кризиса не даёт. Крах западного общества наступает неотвратимо от причин, которые мы ранее уже рассматривали, и никакие "информационные технологии" тут не помогут.

"Информационные технологии" не в состоянии и помочь с выявлением действительно всеобщественного "общего мнения". Проблема ведь тут совсем не "техническая", и затруднения принципиально в другом. Задача состоит первоначально в выявлении в обществе ОРИГИНАЛЬНЫХ мнений, а уж затем и в массовом обсуждении их. Сложность здесь в том, что своё мнение каждый считает достаточно необычным, так что полагаться на самооценку тут нельзя, а фактически необходимо знакомиться подряд со всеми мнениями всех людей в обществе. А даже и всего один только, например, миллион "частных мнений" для осмысления одной головой – дело неподъёмное. По секунде всего на мнение – 3600 мнений в час, 90 тысяч мнений в сутки, полторы недели без перерывов на сон и еду – мало способных на подобный подвиг. А среди этого миллиона мнений только очень небольшая часть будет оригинальной, необычной, большая часть мнений будет весьма и весьма однообразной – но недостаточно стандартной, заметим, чтобы можно было осуществить автоматический отбор. И вдобавок мнения при таком процессе отбора оцениваются не беспристрастно, а всецело в соответствии с одобрением отбирающего, осуществляя, таким образом, очередное навязывание обществу. Ясно, что никакие "технологии" в итоге не помогут ознакомить всех с мнением всех. А если бы и смогли, то всё равно бы встала проблема КОНФРОНТАЦИИ мнений в обществе. Пусть 60% членов общества "за" какие-то действия, и 40% "против" – в результате формальное большинство есть, но есть и неприятие весьма существенней части общества. По мере же развития общества, разнообразия действий в последнем, по мере усиления общественного разделения труда неизбежно будет усиливаться и разнообразие мнений в обществе. И наряду с возрастанием общего количества групп, выступающих за разные действия в обществе, будет уменьшаться и численность каждой такой группы – и преобладающее мнение будет все более оказываться в подавляющем МЕНЬШИНСТВЕ по сравнению со всеми остальными мнениями в обществе. И "всеобщее решение" всё в большей степени оказывается НАВЯЗЫВАНИЕМ ВСЕМ. Попытка справиться с объективным процессом усиления разнообразия мнений в обществе какими-нибудь внешними манипуляциями вроде, скажем, силового "укрупнения политических партий" по сути ничего не изменит. Ведь если десяток мелких партий ещё достаточно полно охватывали существующие в обществе мнения – хотя, надо признаться, трансформация мнений в обществе в партию сама по себе достаточно затруднена, – то УКРУПНЕНИЕ их общего количества всех существующих в обществе мнений НЕ УМЕНЬШИТ, а только УВЕЛИЧИТ РАЗНОГЛАСИЯ внутри каждой такой принудительно укрупняемой партии. Т.е. каждая такая партия будет всё менее цельно выражать мнения всех в неё входящих членов общества, и происходящее "единение" окажется чисто фиктивным. И "информационные технологии" не спасут, превратившись в одну из ширм, прикрывающих "промывание мозгов", манипулирование общественным мнением, фактически в обществе деспотию, которая, как мы уже выяснили, всё в большей степени не способна к осуществлению.

Переполнение общества производственными возможностями после условного рубежа 50-60 годов ХХ-го века является общим для развития цивилизации в целом и проявляет себя независимо от конкретного общественного строя. Капитализм начинает усиленно создавать фиктивную занятость и превращаться в общество потребления; фиктивная занятость начинает развиваться и при социализме. Но развитию псевдодеятельности как массовой и преобладающей в обществе при социализме явно препятствует Госплан, наличие отслеживания результативности действий как на уровне отдельных производств, так и на уровне всего общества. Строительство завода-автомата сопровождалось высвобождением работающих – и Госплан обязан был их трудоустраивать в осуществление социалистического права на труд. Но в отличие от западного частного собственника, в принципе не интересующегося результатами своей деятельности во всем обществе как всеобщественной, Госплан устраивать людей на работу глупую и бессмысленную просто не мог, не мог СОЗНАТЕЛЬНО допустить ситуацию "одного работающего и десяти рекламирующих". УЛУЧШЕНИЕ работы предприятий "как по отдельности" должно было принимать форму УХУДШЕНИЯ деятельности ВО ВСЁМ ОБЩЕСТВЕ – и Госплан должен был это всё не только ОТСЛЕЖИВАТЬ, но даже и более того, ПЛАНИРОВАТЬ! Совершенно ясно, что осуществлять ОДНОВРЕМЕННО и улучшение, и ухудшение Госплан в принципе НЕ МОГ, становясь действительно ТОРМОЗОМ в функционировании общества – тормозом в развитии НЕЭФФЕКТИВНОСТИ общества. И исходя из приоритетности всеобщественных интересов, в обществе начало осуществляться ТОРМОЖЕНИЕ деятельности отдельных производств. Описанная причина позволяет объяснить все происходившие явления "застоя", от неудачи с АСУ до сравнительно слабой автоматизации быта, требующей распространения автоматизации и на производство, обостряя этим противоречие переполнения в обществе – особенно если добавить и опять-таки принципиальную неспособность Госплана планировать по законам общества потребления, постоянного перепроизводства товаров, осуществляемого в интересах частных производителей. (Хотя и развивался "ведомственный интерес".) Госплан не мог допустить ЕЖЕГОДНУЮ замену, скажем, телевизоров, способных работать ДЕСЯТКИ ЛЕТ, не мог допустить подобной бесхозяйственности – и социалистический товар "длительного пользования" принципиально перестал походить на "сиюминутный" западный, утратил возможность с последним СОПОСТАВЛЯТЬСЯ – "конкурировать". А поскольку в обществе потребления-псевдодеятельности главным критерием товара является внешняя его "завлекательность" и "превосходство" над ранее выпущенным, то стало складываться впечатление, что западный товар "лучше", чему значительно способствовала ещё и массовая реклама на Западе, всячески расхваливающая произведённое. Так выстраивался миф о превосходстве общественного строя капитализма, определивший весь дальнейший ход "реформ". Следует подчеркнуть, что торможение деятельности в обществе социализма выглядит куда более "человечным", чем бешеная круговерть Запада, заставляющая человека "крутиться" ради удовлетворения по сути прихотей производства, промышленных капиталистов-собственников; торможение деятельности позволяет не проматывать, а экономить невосполнимые ресурсы – но принципиальная и всё усиливающаяся противоречивость глобального планирования в обществе не позволяет его больше осуществлять. Сразу уточним, что разговор о плановом социализме вообще этим нами не заканчивается, о проблемах по сути и планового социализма шла речь в главе о возможности директивного сокращения продолжительности рабочего дня этой части; также о плановом социализме будет ещё довольно много сказано в частях посвящённых сравнению эффективности разных общественных систем и ошибочности стереотипов коммунизма. Но даже и в итоге уже высказанного приходится признавать исчерпанность чисто планового социализма в условиях принципиального переполнения общества производственными возможностями и полную его дальнейшую бесперспективность.

Итак, "государственное регулирование" в обществе псевдодеятельности в соответствии с общественной потребностью должно либо ТОРМОЗИТЬ действительно нужную деятельность, либо всемерно РАЗВИВАТЬ РАЗБАЗАРИВАНИЕ, расточительство в обществе. Первое требует сокращения продолжительности рабочего дня или непосредственно замораживания деятельности, приводя к бесперспективному "застою" или оказываясь вообще невозможным; второе тоже бессмысленно. Ведь без торможения действительно нужной деятельности потребность в псевдодеятельности в обществе не сокращается от замены стихийного расточительства "организованным". И потребление невосполнимых ресурсов по прежнему только растёт по мере неизбежного повышения производительности труда; также не устраняется переток ресурсов в область псевдодеятельности опережающими темпами. (Попытка организации "скупой" псевдодеятельности, с "ограниченным антуражем" приведёт, как и в случае директивного сокращения длительности рабочего дня, к массовому недовольству в обществе, в котором "заставляют напрягаться вручную".) Бессмысленно "государственное регулирование" принципиальной бесхозяйственности, "планомерное" развитие хаоса, при этом безвозвратно утрачивается рациональность, экономность и эффективность функционирования общества – то есть те основные преимущества государственного регулирования, из-за которых к регулированию и обращаются; таким образом "планирование" и "регулирование" в обществе псевдодеятельности никаких преимуществ не дают. А чисто технически осуществление их связано со всеми теми препятствиями, о которых мы говорили в предыдущих главах, "снимая" разве что принципиальную невозможность сохранения общественной тайны псевдодеятельности при директивном существенном сокращении рабочего дня, вызывающем массовое недовольство работающих вводимыми ограничениями, которые при этом неизбежно придётся мотивировать и объяснять; тайна же псевдодеятельности оказывается сохранённой только потому, что никакого разрешения противоречий переполнения в обществе попросту НЕ ПРОИЗВОДИТСЯ. Фактически государственное регулирование псевдодеятельности будет отличаться от стихийной псевдодеятельности только тем, что при стихийной псевдодеятельности абсурдность функционирования общества неизвестна никому, а при "регулируемой" неизвестна только большинству общества. "Знающие" же "управленцы" в тайну будут неизбежно посвящены – и все равно не смогут "планировать" одновременно максимально эффективную работу и максимально эффективное УНИЧТОЖЕНИЕ по сути произведённого, недовыполнение "запланированного нужного" будет проще компенсировать послаблениями в предусматриваемом "уничтожении". НАМЕРЕННОЕ уничтожение наработанного людьми заставит "управленцев" ПОЛНОСТЬЮ ИГНОРИРОВАТЬ какие-либо интересы людей. Явно пренебрежительное отношение к деятельности как "ненужной" неизбежно возьмёт верх, и само "планирование" тоже будет вскоре осуществляться ФОРМАЛЬНО, как НЕНУЖНОЕ. И опять встаёт проблема определения, что же действительно нужно. К тому же вообще скорее всего тайну псевдодеятельности, хорошо известной меньшинству "управленцев", во всем обществе долго сохранять не удастся, и всё это окончательно похоронит общество псевдодеятельности, существующее до сих пор по сути единственно лишь как потому, что об его абсурдности не знают в самом обществе. Таким образом, мы опять приходим к выводу, что государственное регулирование совершенно не способно повысить эффективность функционирования общества псевдодеятельности, "регулируя" в лучшем случае лишь некоторые внешние и несущественные уже стороны общественной жизни и не затрагивая основ её неэффективности. А к этой принципиальной и глобальной невозможности разрешить проблему в целом ещё добавляется и частное истощение власти, техническая недееспособность власти осуществлять сложные регулирующие действия в интересах не только всех в обществе, но даже и отдельных лишь в нём лиц.

Развитие общества псевдодеятельности сопровождается оттягиванием все большей части потребляемых обществом ресурсов в псевдодеятельность и соответственно всё большей нехваткой ресурсов на непосредственно потребление. И этого не могут изменить никакие "энергосберегающие технологии", общее потребление ресурсов всё равно неизбежно растёт. А вот нужды действительно людей удовлетворяются всё более "экономно". Не хватает, например, воды – и англичане моют руки в умывальниках как в лоханях, у них даже не ставят смесители. Вместо ванн используют душевые кабины, в унитазах предписывается использовать сливные бачки малой ёмкости, невзирая на явное ухудшение функционирования канализации. Но зато безумные количества воды расходуются на производство бумажной рекламы – до тонны бумаги на одну сделанную покупку "разрекламированного" – рекламу эту практически не читают, а сразу отправляют на помойку. Усиливается тенденция всё более тотально контролировать и заставлять оплачивать буквально всё; и производство, установка и эксплуатация счётчиков представляет собой активно растущий сектор псевдодеятельности. Регламентируется всё больше сторон жизни людей, вплоть до интимных отношений между супругами. И кара за нарушение регламентации несимволична: полицейские врываются в дома и бросают хозяев за решётку по анонимному звонку соседей "о ссоре между супругами", сажают в тюрьму за не снятие после праздников с домов украшений или непосещение детьми хозяев школы, штрафуют за "нарушение правил тротуарного хождения" – за нарушение ПРАВИЛ ХОЖДЕНИЯ ПО УЛИЦЕ. Всё чаще заговаривают о вживляемых людям электронных датчиках, позволяющих полностью контролировать все действия людей – по сути планируя электронное КЛЕЙМЕНИЕ людей, тотальные СЫСК и СЛЕЖКУ. А также допуская любые действия от имени людей без согласия и даже ведома последних – навязывание ненужных покупок, политических деятелей и принимаемых в обществе якобы "от имени всех" решений. На Западе разрастается все более жёсткий экономический кризис, все больше разочарованности и недовольства капитализмом в массах, отчего "властители" Запада пытаются урезать права людей под предлогом "единения против терроризма", инсценированного-развязанного, судя по всему, самим же Западом. Всё большая нехватка природных ресурсов явно будет сопровождаться все большим "закручиванием гаек" – таким образом ранее "выведенные" нами теоретически "из общих соображений" положения об истощении общества и власти, о неизбежном оглуплении людей в избытке подтверждаются наличествующими фактами. Но тем не менее всё это выхода из глобального тупика псевдодеятельности, как и было показано, в принципе не даёт. Перспективы дальнейшего осуществления человечества как общества частной собственности, как общества капиталистического, как общества с традиционной "властью" в привычной для нас всех форме, оказываются и безрадостными, и просто весьма сомнительными. Всё непреложно указывает: для выживания нам всем явно нужны принципиально новые пути.

Как много уже говорилось здесь ранее, бесперспективно развитие управления как ПРОТИВОПОСТАВЛЕННОГО деятельности в обществе, осуществляемого как ВНЕШНЯЯ для деятельности СЛЕЖКА и НАДЗИРАНИЕ; последнее же необходимо в обществе при проведении деятельности отдельными субъектами КАК "ДЛЯ СЕБЯ", с неизбежной неравномерностью в достигнутых "успехах". "Перекосы" надо "выправлять", обеспечивая "в большей мере" равномерное развитие – и "средства" для этого изъять возможно лишь у "лидеров". Как и вообще любую псевдодеятельность, невозможно без конца развивать и систему "сыска" и "взаимодоносительства", даже называя это "развитием народовластия" и "привлечением населения к самоуправлению"; ко всему прочему устанавливающаяся в итоге атмосфера "скрытности" и "подозрительности", хотя в какой-то мере "торможению" процессов в обществе И СПОСОБСТВУЕТ, но тем не менее весьма далека от той, которую можно было бы назвать желательной "по-человечески". Следует заметить, что начальная волна СОВЕРШЕННО, как это ясно из всего рассматриваемого здесь, НЕОБОСНОВАННОГО энтузиазма по поводу "реформ в хозяйчика" исходила именно из декларируемого ОТРИЦАНИЯ навязывания каждому; сделав "полный круг", горе – "реформаторы" с неизбежностью вернулись к своему "началу", утратив в результате по сути единственное первоначально привлекающее. Широко разрекламированные как "противодействующие произволу и некомпетенции" управленцев-чиновников, "общественные отношения" сегодня уже неизбежно приходится хоть как-то "защищать" от обвинений в неэффективности, пытаясь объяснить, так почему же "плюшки с неба не пошли" – ПЕРЕВАЛИВАЯ теперь уже именно на "неумельцев-управленцев" неспособность "отношений" в обществе функционировать и одновременно ставя в зависимость работоспособность "сверхэффективного рыночного регулятора" от "прохождения по лезвию ножа" "сверхэффективных" и "сверхточных" действий "ГЕНИЯ от управления" – КОГДА-де "наконец пойдут из плюшек" дожди, ТОГДА и можно будет наконец назвать действия управления "ДОСТАТОЧНО" умелыми. Ждать этого, как это теперь видно, пришлось бы всем "довольно долго", до "пока не надоест"; мы же отметим несомненную ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТЬ идеи САМОРЕГУЛИРОВАНИЯ: не регламентирование, не надзирание за действиями каждого "ИЗВНЕ" для "извне" же "исправления перекоса", а ИСПРАВЛЕНИЕ "ПЕРЕКОСОВ" КАК ВНУТРЕННЕ ПРИСУЩЕЕ САМОЙ ПРОИЗВОДИМОЙ В ОБЩЕСТВЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ – не требующей тогда исправления "снаружи". "Рыночные" частнособственнические регуляторы не только такое "внутреннее" саморегулирование не способны в действительности производить, но и интенсивно лишь плодят во всё большем числе куда большие сложности. Но стоит задуматься, нельзя ли это воспроизводить каким-то ИНЫМ СПОСОБОМ?!

По сути в основе общественного явления псевдодеятельности лежит только необходимость конкурентного "подпора" немногих осуществляющих действительно нужную деятельность в обществе – и мы выходим на проблему стимулирования деятельности в обществе. Традиционный подход здесь требует вознаграждать деятельность результатом её, что носит явный отпечаток происхождения сложных форм разделения труда от непосредственно индивидуального самообеспечения: что сам сделал, то и получил. Такие натуральные оценки были перенесены и на более сложные формы разделения труда. Сторонники "сверхдоходов" утверждают, что иначе стимулировать труд просто нельзя, что отступления от этого принципа "приводят к уравниловке", а уравниловка в оплате труда ведёт к нежеланию работать. Однако вопрос, надо ли за разный труд в обществе и платить по разному, не столь прямолинейно прост. Как мы вообще уже видели, при переполнении общества производственными возможностями становится явно необходимо сокращать рабочий день, что по сути совершенно невозможно при поощрении работы её "результатом": желая получить как можно больший "результат'', работающий стремится и работать как можно больше, "до упора", до ограничения физическими возможностями, и никакого сокращения не выходит. Получается, что совершенно необходимо стимулировать работу уже как-то "иначе". И выход может быть найден. Так, на галере гребцы сидят в трюме – капитан "управляет", ходит по мостику и наслаждается жизнью. Но труд гребцов ничуть не менее важен, чем труд капитана; более того, без гребцов галера просто не сдвинется с места, и "искусство рулить" превращается в абсурдную насмешку. Почему же гребцы тогда должны получать за свой труд МЕНЬШЕ? Очевидно, что с неизбежностью однажды гребцы скажут капитану – "извольте пожаловать в трюм". И работать капитан отныне будет просто за право быть на мостике. Откажется – найдутся и другие, способные водить суда. При опасности для судна "стимул" для деятельности капитана вообще есть "спастись вместе со всеми ". Ясно, что сложная работа сама по себе уже достаточная награда, и может поощряться в обществе не неким её "результатом", а САМОЙ СОБОЙ – самим ПРАВОМ на её ПРОВЕДЕНИЕ.

Обеспечение возможности общественно нужной деятельности непосредственно обществом позволяет перейти к стимулированию исключительно самой производимой деятельности, к стимулированию деятельности самим правом на её проведение. В результате уничтожается барьер собственности, препятствующий миграциям занятости, о котором шла речь во второй части, перестают искажаться собственно рыночные отношения в обществе. И если стимулирование труда сейчас представляет из себя извращённый метод "кнута и пряника", когда "пряником" пытаются приманивать сытого и заевшегося, а "кнутом" подгоняют протягивающего ножки от голода, то исходя из требований максимальной эффективности теперь можно наконец всё сделать наоборот и "поставить на ноги". Всемерное развитие всех, "талантливых" и "не очень", предоставление всем равных для всех возможностей для действий ОБЩЕСТВОМ и "конкурентный" подпор работающих всех видов деятельности, подпор тем больший, чем более сложной и желаемой является деятельность – всё это позволяет стимулировать деятельность в обществе наиболее справедливым, рациональным и эффективным образом. Соответственно такое рационально устроенное общество не нуждается и в повышенном – точнее сказать, сверхзавышенном, – вознаграждении сложной деятельности. ОПЛАЧИВАТЬСЯ, ВОЗНАГРАЖДАТЬСЯ, МОЖЕТ НЕ ИНДИВИДУАЛЬНАЯ СЛОЖНОСТЬ ТРУДА, НЕ УСЛОВИЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ТРУДОВОГО ПРОЦЕССА ИНДИВИДУАЛЬНО КАЖДОМУ, А КАЧЕСТВЕННОСТЬ, ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ ТРУДА ВСЕХ, НЕЗАВИСИМО ОТ КОНКРЕТНОГО РЕЗУЛЬТАТА ТРУДА ПО ОТДЕЛЬНОСТИ. И "капитан", и "гребцы" в равной мере обеспечивают движение "галеры" – и вознаграждаться могут тоже в равной мере, практически поровну – не подрывая при этом эффективность поощрения деятельности в обществе. Для конкретного осуществления этого в обществе достаточно задания базового общественного правила, состоящего всего из двух основных пунктов: РАЗДЕЛЕНИЕ всей деятельности в обществе НА РАВНОДОХОДНЫЕ ПОРЦИИ и предоставление их работающим через совершенно свободное СОРЕВНОВАНИЕ, независимо от их УЖЕ ЗАНЯТОСТИ. Первое означает, что из высокодоходных мест "нарежется" много равно-доходных порций, что все столь разнообразные ныне "рабочие места" окажутся уже совершенно РАВНЫМИ по возможности "заработать", хотя и сохранят различия по ДЛИТЕЛЬНОСТИ исполнения на каждом таком месте работы – ну и, конечно, по степени совершенства, уровня "культурности" труда; сразу подчеркнём, что количество таких "порций" для каждого работающего, а следовательно и общий заработок, директивно не ограничивается. Но вместо принципиально немногочисленных "элитных" высокодоходных мест окажется также принципиально МНОГО "равных" более привлекательных мест "с лучшими условиями труда" и более быстрым зарабатыванием "равной порции дохода", гораздо более доступных для всех желающих. Второе устанавливает невозможность отдавать "выгодные" рабочие места "любимчикам", поддерживает постоянное соответствие рабочих мест проявляемым непосредственно в труде способностям работающих; и то, и другое выглядит и вообще естественно, и "справедливо". В целом же такое правило обуславливает функционирование эффективного механизма САМОРЕГУЛЯЦИИ В ОБЩЕСТВЕ.

Движущим стремлением в обществе внешне остаётся прежнее стремление каждого "заработать"; но оно наполняется новым содержанием. Если в обществе частной собственности (да и планового социализма, заметим), как это исторически сложилось, рабочее место закреплено за работающим, что заставляет вновь появляющихся "способных" тружеников создавать для себя новые "рабочие места" в области псевдодеятельности, то возможность "вытеснять" с рабочих мест уже работающих приводит к постоянному ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЮ между работающими прежних немногих действительно нужных рабочих мест, которые, повторим ещё раз, с "нарезанием" на равные порции оказываются куда более многочисленными и доступными. Рабочие места "нарезаются" на равнодоходные порции с таким расчётом, чтобы они получались в явном ИЗБЫТКЕ на каждого работающего; рационально выглядит здесь связать их со средним душевым доходом, установив, скажем, размер "доли" в 1/3 - 1/5 часть последнего, в количестве соответственно 3-5 таких "порций" в среднем на каждого; тогда при изменении среднего дохода автоматически будут изменяться и равнодоходные порции, без специальных усилий подстраивая систему под все происходящие изменения. Большое количество долей на каждого облегчит перераспределение; "соревнование" за рабочее место осуществляется в форме пробной работы непосредственно на том рабочем месте, о котором идёт речь, вне связи с какими бы то ни было свидетельствами внешнего "умения" – получаемых ранее доходов, результатов исполнения такой работы ранее или формального образования, превращённого сейчас по сути в частную собственность и сравнимый с последней БАРЬЕР. Как уже говорилось, требование "покупать" образование заставляет и за использование в труде образования "платить", приводя к сверхзавьшению оплаты труда. Зависеть же все должно явно только от реального умения, проявляемого непосредственно в труде. Желающие и умеющие работать тогда сумеют конкурентно получить и большее количество "рабочих мест", получая за свой труд в итоге и больший общий заработок, – но при этом каждый раз, на каждой доле соревновательно подтверждая свой статус наиболее достойного для работы; в результате возможности всех рабочих мест будут использоваться с наибольшей эффективностью. "Вытесненный" же, имея возможность "вытеснять" сам, непременно найдёт себе новую работу строго по своим способностям. Возможно кардинальное решение проблемы безработицы за счёт предоставления первого рабочего места как конституционно гарантируемого – предоставляя первое рабочее место вне конкурса и требуя обучения при неспособности справляться с работой должным образом. Наиболее совершенные предприятия тогда окажутся и с наибольшим количеством обучаемых ими, превращаясь в центры распространения передового производственного опыта; при этом, если рассматривать детально, произойдёт конечно и некоторое снижение эффективности их производства, которое вторично снизит и притягательность именно их для обучаемых; но особого вреда это все же не причинит. Дополнительно можно и установить, скажем, определённые "квоты". Например, на каждом конкретном предприятии наиболее способные 20% от численности работающих могут обучаться "с выплачиванием стипендии", ещё 20% – безвозмездно, остальные – за плату; таким образом высокоэффективные производства могут быть и защищены от чрезмерной нагрузки обучения совершенно неспособных претендентов. Вообще же для устранения безработицы гарантированное предоставление возможности работы куда лучше пособий, выплачиваемых за счёт работающих. И это оказывается опять и справедливо, и понятно, и явно в интересах тружеников.

Предлагаемые действия выглядят довольно непривычно и кажутся надуманно-невыполнимыми; однако легко убедиться, что они совершенно реальны. Не вызывает сомнений "работоспособность" принципа равнодоступности равнодоходных мест в отношении основной "ремесленной" занятости населения – подавляющего большинства специальностей "рабочих" и "ИТР". Некоторые затруднения видятся в областях занятости типа, например, медицинской, преподавательской, правоохранительной и т.п., – т.е. в тех случаях, когда "цена ошибки" может оказаться "высока", а действия выглядят "достаточно сложными". В будущем, конечно, и, прибавим, в явно недалёком будущем и здесь каких-либо особых сложностей уже не будет – легко могут быть созданы специальные тренажёры – "экзаменаторы", и требование "сдачи зачёта" на них (точнее оказать, "допуска") вообще может быть введено как ежедневно требуемое для каждого "выхода на работу". Сейчас же для ограниченного круга подобных "должностей" может быть сделано ВРЕМЕННОЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ. И либо к "конкурсам" допускать в отличие от общего правила не абсолютно всех "претендентов", а только лишь "соответственно подготовленных" (напомним, что по общему базовому правилу существенным при распределении работы считаются только способности, проявляемые непосредственно в самой пробной работе, а не какие-то формальные признаки, говорящие о чём-то происходившем ранее – наличие формального "образования" или исполнения подобной работы прежде), либо вообще в этих ограниченных областях обходиться ПОКА без "конкурсов", с установлением "ставки доходности" достаточно НИЗКОЙ – с целью мобилизации самих таких "профессионалов" на раздумья, как можно применить и к себе полный базовый принцип квантования – с целью мобилизации народно-общественного творчества. В случае подлинно "творческой" деятельности – то есть принципиально не делящейся на различные "порции" с исполнением их разными людьми, то есть требующей "отдачи" себя непременно "целиком" – "результативность" от нее может быть просто разделена на принципиально ограничиваемое по примеру прогрессивного налога и реально не слишком высокое "личное вознаграждение" и на всю остающуюся часть, которой "творец" может как угодно обеспечивать своё творчество – но именно только обеспечивать творчество! Вопрос о торговле достаточно многовариантен, сам автор придерживается мнения о том, что спекулянтов-"псевдодеятелей" не должно быть вообще, что "торговля" может быть непосредственно слита с "производством" и в любом случае подлежать разделению на равнодоступные равнодоходные порции – но мнение это категорически не навязывается. Короче, как и утверждалось, "охватывание одной головой" всего многообразия и всех сторон жизни невозможно даже и в этом описании – но задача переустройства общества на основе принципа равнодоступности к равным порциям работы выглядит имеющей решение. Тем более если учесть, что САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ общество в принципе не взаимоисключает и каких-то элементов планирования, и может работать даже и в условиях последнего, превращая тогда и "планирование" в принципиально БЕСКОРЫСТНОЕ, БЕСКОНФРОНТАЦИОННОЕ И ДЕЛЬНОЕ; в лишающееся "ВЕДОМСТВЕННОГО ПОДХОДА"; в ненуждающееся в ПСЕВДОДЕЯТЕЛЬНОСТИ и утрачивающее в результате тогда и большую часть своих появившихся "нехороших сторон". В отношении же непривычности принципа "вытеснения" работающих с уже занятых рабочих мест можно добавить, что в зародышевой форме что-то подобное уже предлагалось, требуя, в частности, "отъёма неиспользуемых земель", "несмотря на собственность" – и почему бы не РАЗВИТЬ именно такие отношения, не поставить именно их во главу угла, не сделать ОСНОВОЙ ОБЩЕСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ?!

Как мы уже разобрали ранее, традиционная выделенная группа внешнего по отношению к деятельности управления обладает набором весьма негативных свойств: требует по мере усложнения общества разрастания с опережающими темпами; для возможности "осмысления одной головой" опримитивливает всю осуществляемую в обществе деятельность, увеличивая этим объем описания происходящего, ещё более раздувая аппарат управления и делая ещё более невозможным охватывание всех дел "одной головой"; навязывает оглупление людям; вообще становится тормозом для развития общества. (Часть 4-я "Истощение власти".) Всё это связано с тем, что внешнее по отношению к осуществляемой в обществе деятельности управление должно быть и единообразным и одновременно более сложным, чем осуществляемая деятельность, должно обязательно глубоко проникать в каждое производимое действие, осуществлять детальное за каждым действием надзирание. Это неизбежно, пока каждый действующий в обществе производит деятельность как с результатом только "для себя", неизбежно входя в противоречие с интересами других членов общества – и эти общественные конфликты и приходится сглаживать внешней, "чужой" по отношению к деятельности властью, осуществляя это за счёт самих конфликтующих сторон, заметим. Это неизбежно, пока общество КОРЫСТНОЕ. Установление БЕСКОРЫСТНОСТИ в обществе всё меняет. Если любое локальное достижение, любое "превосходство" тут же становится всеобщественным достоянием, непреложно распределяется между всеми членами общества, то не имеет смысла пытаться "урвать для себя"; и тогда можно и не осуществлять тотальное надзирание за всеми действующими. Установив порядок, делающий невозможным сознательные действия против интересов общества и всех людей в нём, и даже и ошибки, и случайные "преимущества" при управлении равномерно распределяющий "между всеми", дальше можно надзирать только за осуществлением самого такого порядка, а не вникать детально начальствующим оком, каким именно оказывается конкретный результат конкретных действий в обществе – достаточно твёрдой уверенности в том, что просто не может он быть во вред обществу; контроль же за последним, как это описано, могут осуществлять сами работающие в процессе непосредственно самой трудовой деятельности, совмещенно с последней. Тогда не нужно и "пропускать" всю деятельность через представление отдельных "управляющих", развивающееся общество не должно уже полностью "укладываться в голове одного управленца", и развитию разнообразия в обществе уже ничто не препятствует. Конечно, психологически это, пожалуй, самое сложное – оторваться от привычного представления о необходимости знать "путь" и "конечную цель" "движения общества" и направлять человечество к этой "цели". Хотя скорее бы следовало ужасаться, как это вообще можно допускать – чтобы кто-то конкретный знал "истинный" путь и "истинную" цель, и решал, куда же "направлять" общество. На начальных этапах развития общества, действительно, всеобщественные действия выявляются достаточно легко и являются просто очевидными: надо, например, проводить индустриализацию – и всё тут. Но в зрелом, развитом обществе, достигшем переполнения возможностями, способном удовлетворять в принципе и любую прихоть человека, таких явно необходимых потребностей НЕТ – и единоначальное управление становится несоответствующим реалиям общества. Если в отношении, например, ребёнка, точно известно, что последнему необходимо делать в детстве, – расти, осваивать наследие цивилизации, то вопрос, что делать взрослому – открыт. Взрослому если и можно вообще советовать – и то только советовать! – то по сути только на основании того, что "так делают все". А в отношении общества такого примера для подражания нет в принципе. Наличествует, наоборот, явный пример ПРОТИВНОГО: эволюция в Природе происходит именно БЕЗ РУЛЕВОГО, автоматически подстраиваясь мириадами звеньев друг под друга и под все происходящие вокруг изменения – и действие её тем не менее оказывается и весьма целесообразным, и весьма целеустремлённым, хотя и никем конкретно не навязываемым. Также имея ДЫРУ – аналог "проблемы" – можно поступать "по плановому" – тщательно её "обмерить" и изготовить соответствующую "затычку"; ясно, что это становится всё более невозможно по мере усложнения формы "дыры", неровности, шероховатости её краёв – по мере усложнения проблемы. Но можно просто залить в пробоину ЦЕМЕНТ, который сам, без директивного управления и "цели" проникнет в каждое мельчайшее углубление и с ним сольётся; при этом затратность такого самоорганизующегося разрешения проблемы фактически не зависит от сложности "краев", только увеличивая "прочность" заделанного. Как и пример Природы, это хороший пример успешного решения проблем, которые при этом даже не формулируются – и именно к таким примерам нам явно и следует теперь обратиться.

Как уже говорилось, мнения в обществе неизбежно не совпадают, противореча всё в большей степени по мере развития общества, усложнения деятельности в последнем, по мере усиления общественного разделения труда, – и с этим, судя по всему, ничего не поделаешь. Но противоречие мнений само по себе ещё не зло, в явное зло в обществе противоречия обращаются как КОНФРОНТАЦИОННЫЕ. А конфронтируют они тогда, когда общество КОРЫСТНОЕ, когда каждый хочет извлечь из окружающих свою частную ВЫГОДУ. И чем большее количество групп в обществе участвует в "перетягивании одеяла", тем в большей мере удовлетворяются интересы только одной "победившей" группы, тем в большей мере попираются интересы большинства всех остальных групп и тем больше в обществе оказывается обделённых. В БЕСКОРЫСТНОМ же обществе, в обществе, где извлекаемое кем бы то ни было "преимущество" тут же делится на всех, становится общедоступным, вообще не может быть "перетягивания одеяла", вообще в принципе не может быть конфронтации мнений! Все мнения оказываются не "для себя", а "по делу", преследуют удовлетворение интересов всех. Неизбежное расхождение мнений тогда оказывается вариантами достижения общей цели, которую, как мы это показали в предыдущей главе, при этом можно даже не формулировать специально. Постоянно имеющееся существенное превышение возможностями общества насущных нужд людей, постоянная избыточность возможностей общества позволяет и не спорить из-за необходимости выбрать непременно только один-единственный вариант "наилучших" действий, а пробовать сразу несколько разных путей, – и можно терпимо относиться к наличию "противоречия", уважать право других людей пробовать достичь общего блага и "другим" способом. Так что введение равнодоступности равнооплачиваемых порций работы, разделение деятельности на равнодоходные порции работы и предоставление их через свободное соревнование в итоге успешно разрешает и проблемы конфронтационности мнений в обществе, делает ненужным обязательное прихождение к "единому" мнению, необходимому при "единоличном" управлении группой "со стороны", устраняет навязывание мнений большинству общества, устраняет нужду в оглуплении людей ради достижения видимости "согласия".

До сих пор ломаются копья в попытках либо противопоставить частную собственность собственности общественной, либо соединить их воедино, создав некий "компромиссный" вариант-гибрид – не понимая, к сожалению, что последнее невозможно в принципе. Для того, чтобы собственность в обществе была частной, вообще-то уже достаточно наличия всего ДВУХ, а не одного собственника, даже и "коллективных", – и частная собственность, существуя рядом с общественной, просто обращает последнюю в один из видов собственности частной – собственности только части общества, пусть и очень большой по размерам. Люди оказываются разделёнными на пациентов бесплатного "благотворительного" врача и на пользующихся фактически только исключительно совсем иными структурами платного здравоохранения, хотя и обладающих, но совершенно не реализующих на практике большую часть общих для всех "гражданских прав". Обосновывая преимущества частной собственности, главным и единственным достоинством которой служит незамечаемость абсурдности функционирования общества псевдодеятельности, незамечаемость причиняемого себе вреда, сторонники "частного", сами того не сознавая, опираются на уже отмечавшиеся нами противоречия, планирования действий в обществе как частных и достижения результатов этих действий ОБЩЕСТВОМ, в частности; в этих же по сути противоречиях черпает свои истоки и неосознанно-объективная критика частной собственности сторонниками собственности общественной – однако в любом случае речь идёт о собственности как сущности, проявляющей себя во всех отношениях общества совершенно тождественным образом. Это, конечно, не удивительно, именно такой единой универсальной сущностью возникала собственность и развивалась далее, с успехом питаемая вытекающими из её основных свойств противоречиями – всё усиливающими, как это неоднократно отмечали мы здесь, свою противоречивость. Но такое универсальное существование собственности не является вообще единственно возможным. На определённом этапе развития общества становятся и возможными, и необходимыми и принципиально более сложные формы функционирования собственности.

4. ЕДИНОЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ОБЩЕСТВА КАК СКЛАДЫВАЮЩЕЕСЯ ИЗ ОТДЕЛЬНЫХ ФУНКЦИОНИРОВАНИЙ "ПОДОБЩЕСТВ".

Частная собственность и собственность общественная не могут сосуществовать рядом ФИЗИЧЕСКИ, ТЕРРИТОРИАЛЬНО – но один и тот же ОБЪЕКТ собственности может ФУНКЦИОНИРОВАТЬ и как частная собственность, и как общественная ОДНОВРЕМЕННО, проявляя себя ОДНИМ образом В ОДНОЙ ЧАСТИ всех отношений общества, И ДРУГИМ – В ДРУГОЙ. То есть все считавшиеся доныне ЕДИНЫМИ отношения общества могут быть разделены на независимые, хотя диалектически и взаимосвязанные части, в каждой из которых функционирование собственности осуществляется по своим САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ и в принципе уже сколь угодно противоречащим законам. И если мы определим собственность в обществе как полную частную собственность любых структурных образований в обществе, одновременно обеспечив абсолютную вседоступность собственности в обществе КАК ОБЩЕСТВЕННОЙ установлением возможности любого члена общества входить в состав ЛЮБОГО частного структурного образования – "собственника" в обществе, "подключаться" к любому "частному собственнику" в обществе на абсолютно равной для всех членов общества основе (равнодоступность порций работы), то "двухосновное" функционирование общества будет осуществлено. Функционирование собственности одновременно как частной ПО ОТНОШЕНИЮ К ПРОИЗВОДСТВУ и в то же время КАК ВСЕОБЩЕСТВЕННОЙ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ позволяет тогда достигать переноса коренных противоречий собственности, орудий труда как диалектического источника развития общества, с отдельных ОБЪЕКТОВ собственности внутри общества НА САМО ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ собственности, не требуя тогда уже реализации противоречий в обществе ПОСРЕДСТВОМ собственности и собственника, позволяя обеспечить существование общества не путём противопоставления частных собственников или противопоставления общественной собственности "управлению" последней, а самим уже только НАЛИЧИЕМ одной-единственной собственности общества. Это, можно сказать, отражает ещё более высокую ступень автономизации труда всех живших ранее людей в процессе своего самовоспроизводства. И точно так же как человек переходит от использования готовых природных "жилищ" к сознательному строению домов из сначала естественных, а затем и из искусственно созданных материалов, так и функционирование общества неминуемо развивается от стихийного выстраивания имеющихся противоречивых реалий к сознательному конструированию общества из разных общественных подсистем, сначала двух, а затем, возможно, и из большего их количества. Добавим, что совмещение действий всеобщественного управления с непосредственно осуществляемыми в обществе индивидуальными действиями, о котором шла речь в предшествующих главах, также не является механическим, а представляет собой подобное же двухосновное функционирование. Индивидуальные действия проявляют себя как непосредственно трудовая деятельность людей в одной части всех отношений общества, и одновременно являются действиями управления в другой.

В результате описанных преобразований КОНЦЕНТРАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВА в обществе НЕ ПЕРЕНОСИТСЯ НА ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ: концентрация производства сопровождается строго соответствующим увеличением и числа рабочих мест, не требуя уже занятия большинства работающих псевдодеятельностью, сверхзавышенного создания фиктивных рабочих мест – и концентрация производства может быть СКОЛЬ УГОДНО ВЫСОКОЙ. Не нужно противопоставление отдельных собственников для приведения в действие общественных отношений. "Расщепляются" не только отношения собственности, но и все связанные с ними вторичные отношения; так, при описываемых преобразованиях не происходит разделения всего достигаемого отдельным производством между этим производством и обществом; отдельное производство осуществляет поощрение только исключительно "своих" работников, но вседоступность любых рабочих мест в обществе обеспечивает одновременное направление всех средств стимулирования отдельного частного производства как осуществляемого исключительно в интересах только ВСЕГО ОБЩЕСТВА В ЦЕЛОМ. "Сокращающееся" производство "передаёт" вместе с деятельностью и работающих своему более удачливому "расширяющемуся" конкуренту. Теряет общественную остроту проблема "справедливости" разрешения производственных конфликтов между отдельными предприятиями, в БЕСКОРЫСТНОМ обществе практически НЕ НУЖЕН СУД. Всё это создаёт определённые предпосылки для возможности полностью децентрализованного общества, для общества практически полностью "без власти". Но какие-то элементы централизованного управления могут быть сохранены. Производственные взаимоотношения могут САМООРГАНИЗОВЫВАТЬСЯ полностью; профессиональное, да и общее образование, обеспечение жильём, равно как и здравоохранение могут производиться за счёт отдельных предприятий в соответствии с численностью на них равнодоходных рабочих мест; остаётся кредитование, выплата пенсий и тушение пожаров с правоохранительной деятельностью. Кредитование также может быть самоорганизовано и быть достаточно эффективным из-за возможности неограниченной концентрации банковской деятельности и бескорыстности последней, оставляющей в "монополизации" одни "плюсы"; выплата пенсий может по прежнему осуществляться через "общественные фонды". Преступность в обществе исходит из корыстности, из нищеты одних и богатства других, из лишённости людей возможности работать и из примера ничегонеделающего процветания богатых – и оба эти источника оказываются уничтоженными, лишая преступность социальной базы и корней, лишая смысла преступления – и бороться с принципиально сокращающейся преступностью можно опять-таки за счёт частично сохранённых всеобщественных действий. Базовый принцип равнодоступности равнодоходных мест работающих, обязательный для осуществления деятельности и в централизованных организациях-фондах, не позволяет извратить БЕСКОРЫСТНОСТЪ любой деятельности, поэтому и все действия сохранённых "централизованных" структур в своей основе будут подчинены общим правилам. (По сути, централизованность таких общественных фондов проявляется только в отношении ФИНАНСИРОВАНИЯ последних. Но бескорыстность, требование делить достигнутое преимущество "на всех" лишает смысла уклонение от уплаты налогов; и сбор налогов крайне упрощается.) Вообще, все нынешние общественные структуры могут быть с лёгкостью переведены на новые правила общественного функционирования, допуская НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ нынешнего общества в описываемое БЕСКОРЫСТНОЕ и САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ. И это оказывается крайне важно с точки зрения осуществления перехода к новому общественному функционированию, о чём мы будем говорить в следующей части.

Жизнь в современном обществе крайне усложнилась, общественное разделение труда достигло невероятных высот; существование каждого человека сейчас имеет смысл лишь как часть общего совокупного существования вместе с другими людьми. В соответствии с информационным характером современного общества и государство в последнем выступает уже в роли не только чисто аппарата классового подавления и принуждения, но и как идеолог, как проводник и видимого, и реального смягчения классовых противоречий – смягчения, целью которого, конечно же, является всё прежнее сохранение классового строя. (Вообще же, как это говорилось ранее, в современном обществе появляются более глубокие и серьёзные противоречия, чем классовые – и это тоже следует учитывать.) Поэтому государство оказывается всё более глобальным и тотальным регулятором и регламентатором жизни в обществе. Ситуация здесь с точки зрения эффективности и самой возможности функционирования общества складывается совершенно нетерпимая; но реальность состоит в том, что сейчас всё общественное функционирование "завязано" на государство. И без государства, общество сейчас просто не сможет существовать. Часто повторяемая классическая формулировка "когда верхи не могут, а низы не хотят" вообще-то избыточна, низы всегда НЕ ХОТЯТ, а верхи успешно их подавляют, пока МОГУТ это проделывать. И даже и в случае и довольства "низов", если "верхи" перестанут "мочь" осуществлять управление, то положение в обществе неизбежно ухудшится и "низы" обязательно взбунтуются. Так что не "бунты" вообще меняют общественный строй, а вырождение форм управления, "несоответствие общественных отношений уровню развития производительных сил"; частично именно об этом шла речь во 2-й части книги. А вот в современных условиях формулировка "когда верхи не могут", по сути оказывается просто в принципе НЕВЫПОЛНИМОЙ: если, как уже говорилось, верхи "не могут" осуществлять координацию подачи воды в водопроводе и хлеба в магазинах, не в состоянии отапливать и освещать дома, обеспечивать функционирование транспорта и связи, то люди в современных городах просто вымрут прежде, чем "низы" скоординируются и смогут сами осуществить принципиально отличное от прежнего функционирование – а мелкие изменения, совершенно понятно, выхода не дадут. Малейшая остановка в регулировании деятельности в городах остановит городскую жизнь; а остановка городской жизни тут же вызовет и паралич деревни, и конечное вымирание всех. В этом отличие нынешней ситуации от времён Великой Октябрьской Революции, когда государство было куда менее развито, а базис производства продовольствия был по сути натуральным, НЕЗАВИСИМЫМ ОТ ГОРОДОВ. В таких условиях одна "власть", одно государство могло быть полностью СЛОМАНО, какое-то довольно продолжительное время (годы!) общество могло существовать вообще фактически БЕЗ ГОСУДАРСТВА, а затем на освободившемся месте создана совершенно НОВАЯ государственность; в странах же с более развитой государственностью и более индустриальным продовольственным базисом "пожар революции" совершенно закономерно таки не разгорелся. В более поздние времена революции, существенные перемены общественного строя снизу происходят либо на основе опять натурального сельхозпроизводства (в тропиках), либо за счёт помощи извне. В развитом обществе классические масштабные изменения общественного строя подразумевают переделку всего и всея без малейшей остановки функционирования, требуют либо согласия с изменениями большей части прежнего госаппарата, что вряд ли может сочетаться с успешным исполнением им прежних обязанностей, либо по сути предварительного создания ВТОРОГО полномасштабного действующего ГОСАППАРАТА параллельно имеющемуся, что также явно нереально по организационным, финансовым и юридическим причинам. (Имеющаяся власть явно не будет "смотреть сквозь пальцы" на происходящее "дублирование".) Приходится признавать: в современных условиях существенные изменения классового строя по типу классических революций становятся невозможными. Города сначала "рождают" революцию, а затем "хоронят" её. В современных условиях смена общественного строя либо вообще невозможна, либо должна уже происходить в условиях ЕЩЕ СОХРАНЯЮЩЕЙСЯ ДЕЕСПОСОБНОСТИ ВЛАСТИ, соответствуя возрастанию роли масс в жизни общества, ещё большей зрелости последнего.

Теперь обратимся к вопросам, так сказать, "энергетики" смены одного строя другим. Естественно, что смена общественного строя на более эффективный приводит к высвобождению дополнительной "энергии" в обществе, ранее связываемой неэффективностью общественных отношений. И очевидно, что прирост "энергии" должен перекрывать издержки проведения преобразований. А издержки эти явно увеличиваются по мере усложнения преобразуемого общества. Переход от феодализма к капитализму вообще практически не сопровождался изменением существующей производственной базы общества, капиталистические предприятия как существовали, так и продолжали существовать далее, – только "снимались тормоза" в дальнейшем развитии капитализма. И становление капитализма заняло сотни лет. Переход от капитализма к социализму уже потребовал существенных изменений всех производственных отношений в обществе. Но и выигрыш в эффективности функционирования был заметно выше. В Царской России 17% населения потребляло 3/4 всего валового внутреннего продукта, на остальные 83% приходилась одна четверть нарабатываемого – и с избавлением от этого бремени результаты от деятельности в обществе выросли в 4 раза, обеспечивая очень значительное ускорение развития. И преобразование в отчётливо социалистическое общество заняло уже всего два десятка лет. Здесь можно уточнить, что преобразования эти были двухэтапными, что вообще-то хорошо согласуется со сказанным в предыдущих главах. После разрухи гражданской войны сначала был фактически восстановлен прежний производственный базис – но "без хозяев". Затем же началось собственно масштабное "социалистическое строительство". Явная закономерность в преобразованиях прослеживается легко. Очевидно, что следующий общественный "переход" должен быть ещё более "эффективным" и "быстротечным", должен привести к росту эффективности функционирования общества не в четыре, а в по меньшей мере шесть-восемь раз, и происходить практически "мгновенно". Ясно, что подобным требованиям не удовлетворяют ни "перестройки" – "ускорения", ни первоначальные "реформы", ни нынешнее "укрепление государственности". Из претендующих на решение следует также исключить и "восстановление прежнего социализма", "с твёрдой рукой" или без оной, а также все модификации западной псевдодеятельности, именуемые "смешаной экономикой" и т.п. – всё это явно не даёт необходимого многократного прироста эффективности. Единственный выход – покончить с псевдодеятельностью вообще, покончить с общественным строем "одного работающего, десяти рекламирующих" – повысить эффективность функционирования общества именно в десять раз. Заметим, что такое значительное повышение эффективности возможно только из-за наличия в современном обществе фактически искусственно производимого снижения эффективности общества. И если ещё одна последующая смена общественного строя в соответствии с изложенным должна повышать эффективность функционирования общества более чем в десятки раз, то это выглядит совершенно невероятным. Очевидно, что назревшая сейчас смена общественного строя представляется вообще ПОСЛЕДНЕЙ, и далее общественные изменения должны происходить без классических масштабных "изломов", без противопоставления общества и "управления" в последнем. Мы опять приходим к идее необходимости общества САМООРГАНИЗАЦИИ, постоянно автоматически ПОДСТРАИВАЮЩЕГОСЯ ко всем происходящим в нём изменениям.

Ещё раз вернёмся к уже кратко сказанному. Старая формулировка "когда верхи не могут" в условиях больших городов приводит не к революции, а к массовому вымиранию под сохраняющимся руководством "власти", – ясно, что при неспособности справляться с управлением прежде всего прекратит функционирование водопровод, а уж затем – жандармские отряды. Прекращение при этом регулирования приводит к "взрывному" ухудшению ситуации. Так, прекращение регулирования государством, например, снабжения хлебом моментально увеличит цены на хлеб, повышение цен на хлеб подорвёт спрос на прочие товары, тоже испытывающие действие прекращения регулирования, остановит производство и сократит занятость – сократит объёмы продаж, увеличит накладные расходы и ещё более хлеб удорожит. Если хлеб попытаются брать даром, то хлебным торговцам придётся ввести собственную "жандармерию" – охрану, включив её оплату в стоимость, и цены повысятся ещё более. В конце концов торговля хлебом просто прекратится. Голод 1918-го повторяется – в гораздо более жёстком варианте. Города бросаются жителями и быстро превращаются в руины. А на селе прекратилось снабжение электричеством, удобрениями и горючим. Общество скатывается к натуральному базису, когда десять крестьян с сохой едва способны прокормить одиннадцатого. А чтобы пережить зиму на селе, необходимо прежде построить – срочно и ручным трудом! – амбары, избы, запасти дров – при том, что за последний век леса ощутимо повырублены. И никаких, конечно, телевизоров и компьютеров, одна лучина… После таких перемен численность населения катастрофически сокращается, все силы уходят на примитивное выживание – и людям становится совсем не до революций. Это не значит, что вымирание большинства живущих будет происходить "мирно" и "покорно", наоборот, в кровавой бойне умирающие явно выплеснутся на улицы. Но от стрельбы и резни водопровод, электростанция и экономика не заработают, да и патроны быстро кончаются. И если люди не были во всей своей массе "сорганизованы" ДО ЭТОГО, то на последующую "организацию" просто не хватит времени. Напомним, что по принятым нами при рассуждениях условиям прекратит функционирование ВСЕ, то есть не только, скажем, телевидение, но и транспорт. И никакие оппозиционные "ораторы" телевидения заменить не смогут, не смогут без транспорта и газет охватить всю массу народа. И если даже отвлечься от проблемы возможности "замены власти", то по сути единственное быстрое решение, на которое окажутся способны в этих условиях новые "властители", так это ПОВТОРИТЬ существующую "власть". Которая, как мы условились при рассуждениях, УЖЕ оказалась не в состоянии осуществлять управление. Так что, ещё раз, при кризисе "власти" катастрофическое вымирание масс неизбежно. А вот "властители" зиму переживут – хотя бы за счёт помощи "коллег из власти" с Запада. Потом, конечно, вымрет и власть, с сохой её не прокормить, собранной с натуральных земледельцев дани не хватит на содержание БТРов. После "прыжка через века" – наоборот, после "возвращения в каменный век" новое развитие цивилизации невозможно, для него недостаёт легко добываемых природных ресурсов, всех этих давно собранных лежавших на поверхности богатых руд и угля, нефти, накапливающейся прямо в ямах – километровой глубины шахты и мощные домны кустарям "не по зубам". И такой сценарий апокалипсиса все более явственно проглядывает в нашей перспективе. Перевод общества на куда менее эффективное "западное" функционирование приводит к бесконечным ухудшениям и в конце концов к полному коллапсу – но "правители" явно проживут дольше остальных. Поэтому было бы ошибочно ждать ещё больших ухудшений, рассчитывая, что они "всколыхнут наконец массы". Нужны реальные перспективы преобразований СЕЙЧАС, а не ожидание совершенно проблематичного, как это было здесь показано, "роста популярности коммунистических идей" в каком-то будущем.

Повторимся: внимательный взгляд на современное общество приводит нас к представлению об избыточности деятельности и вследствие этого к псевдодеятельности. Простые и естественные рассуждения заставляют сделать вывод: традиционное управление в обществе разрастается с опережающими темпами и поглощает всё больше сил и средств общества. И ограниченность сырьевых и энергетических ресурсов обрекает и псевдодеятельность, и привычное управление на неизбежное банкротство. Перед обществом встаёт новая неотложная задача налаживания куда более эффективного и экономного общественного функционирования, чем нынешнее. Выходом, как неоднократно это здесь утверждалось, видится описываемое САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ ОБЩЕСТВО, приводящее к резкому сокращению замыкания общественного регулирования через централизованные структуры государства, к осуществлению эффективного общественного регулирования без участия государственных структур. Это определяет и новые пути глобального преобразования общества. Если смена одного масштабного государственного строя на другой в современных условиях и требует, как это разбиралось ранее, по сути создания ВТОРОГО ДЕЙСТВУЮЩЕГО ГОСАППАРАТА параллельно имеющемуся, что нереально, то переход общества на САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ функционирование происходит простым заданием в обществе немногочисленных "правил функционирования", которые уже САМИ практически мгновенно ВЫСТРАИВАЮТ все отношения общества – и этого можно требовать непосредственно! Возражать против требуемых преобразований в принципе невозможно – это означает требовать СОЗНАТЕЛЬНОГО занятия людей на 9/10 каторжным бессмысленным "трудом", требовать НАМЕРЕННОГО РАСТОЧЕНИЯ в 10 раз больше необходимого количества невосполнимых природных ресурсов, требовать намеренного УКОРОЧЕНИЯ в 10 раз возможного СУЩЕСТВОВАНИЯ ЛЮДЕЙ НА ЗЕМЛЕ – и всё ради явной прихоти сохранения видимости прежней жизни, вилл и дворцов "избранных". Требовать этого означает подписывать себе приговор. Единственный способ бороться с этими новыми представлениями – замалчивать их, что сейчас, кстати, и делается. Но со временем все равно и это станет невозможным. Непосредственные преобразования весьма универсальны. Так, в предыдущей главе утверждалось: если массы не были сорганизованы ДО наступления критической ситуации неспособности "власти" управлять, то тем более они не смогут сорганизоваться в условиях стремительного в реалиях современности кризиса и обречены на быструю гибель. Но это верно только относительно смены одного масштабного строя государственного управления на столь же масштабный принципиально новый строй также управления ГОСУДАРСТВОМ. Переход же к обществу самоорганизации выглядит возможным даже и в таком крайнем случае. Если государство всё равно "уводится" из осуществления большей части действий общества, то не столь уж важно, дееспособным ли оно уходит или нет. И если на смену приходит функционирование в основном без государства, то также не важно, что для новой государственности явно недостаёт принципиально новых "кадров". Организация принятия по сути всего двух простых правил функционирования не требует сложной координации действий преобразующих общество "сил" и может осуществляться и децентрализованно в условиях нарушенной связи между частями и структурами общества. А гораздо большая эффективность при этой сразу умягчает обстановку кризиса. Можно подытожить: новая теория определяет новые цели развития общества, новые цели определяют новые пути достижения целей. Преобразование общества в самоорганизующееся путём организации непосредственных требований, а не бесполезное противостояние на баррикадах, и не соглашательское "реформирование", не посылка баранов проповедовать тиграм "отказ от бараноедения" – вот единственно реальный путь выхода из нынешнего коллапса и одновременно единственный путь преобразования человечества современности. На этом и стоило бы сосредоточить все усилия.

Как признают, современное общество – общество информации. Это является прямым следствием функционирования общества как общества псевдодеятельности и потребления, когда всемерное завышение оборотов потребляемого может производиться только путём убеждения покупать, путём засилья рекламы (десять рекламирующих на одного работающего!), путём массированной информационной обработки "потребителя" – и будучи основой наиболее массового и определяющего вида действий в обществе, информационность заставляет "действовать точно так же" и во всех других случаях. Прямым принуждением нельзя заставить покупать как можно больше – и хотя ранее мы и говорили о массовом оглуплении людей общества псевдодеятельности, об опримитивливании элементов существования в последнем, тем не менее времена, когда мнение членов общества принципиально игнорировалось, в целом безвозвратно ушли в прошлое. Прямое физическое запугивание и подчинение угрозами не играет уже столь заметной роли по сравнению с прежними временами; главным "рычагом" воздействия на людей становится идеологическая обработка, обман и манипулирование информацией. И хотя страх безработицы и голодной смерти по прежнему служит безотказным кнутом "западного образа жизни", с этим страхом заставляет мириться только миф о безысходности капитализма. В основу же мифа о невозможности побороть капитализм закладываются мифы о сверхэффективности экономики частной собственности, непревосходимого совершенства западных "демократий" и "свобод". И ахилесовой пятой капитализма в стадии псевдодеятельности оказывается именно основополагающие понятия эффективности и совершенства, на которых основывается вся общественная "связка".

Рассуждая полуабстрактно, мы тем не менее, конечно, имели ввиду конкретную "идею" представлений о псевдодеятельности, борьбы с нею и вырождения государственности – всё то, о чём здесь шла речь ранее. Выдвинутые утверждения о вопиющей неэффективности современного общества в сочетании с нарастанием явлений кризиса делают невозможным уход от обсуждения причин коллапса. Нельзя игнорировать массовое народное требование куда более эффективного, справедливого и свободного общества и продолжать выступать радетелем совершенства, прав и свобод. И наконец, не получится навербовать карателей для намеренного установления несправедливости, если широко известно о неминуемом и скором конце общества псевдодеятельности из-за нехватки природных ресурсов, расходуемых на псевдодеятельность опережающими темпами.

Таким образом снова проявляется возможность "мирного", "ненасильственного" преобразования общества в коммунистическое общество самоорганизации, осуществляемого путём распространения представлений о псевдодеятельности, постепенного накопления сторонников и организации требований непосредственных преобразований, описанных ранее. Преобразования такие необходимы с точки зрения политэкономии и лежат прямо в русле чаяний народных. Положение о необходимости уравнивания возможностей "рабочих мест" и равноправия в доступе к ним понятно, естественно и практически неизбежно. Невозможность корыстных устремлений управления, требования разгосударствливания, самоорганизации, а не всё более тотального управления в обществе хорошо согласуются с неустранимым массовым недоверием к управленцам, противопоставленным остальному обществу. Не беспочвенные сказочные обещания, не призывы без конца "поверить честным", а простые и абсолютно равные для всех права, возможности и "правила игры", плюс точное знание возможностей общества – вот то, что вызовет доверие, и, главное, способно оправдать его. Сказанное здесь не утопия, речь идёт не о какой-то добровольной сдаче капитализма, а об использовании изменившихся свойств последнего для не "силовых" попыток наскока на капитализм "извне", а для "идеологического" воздействия "изнутри" самого капитализма. Противоречия капитализма дошли до стадии готовности внутреннего развала его, внутреннего "взрыва-самоуничтожения", и это реальный источник возможного проведения преобразований – такова главная мысль этой части. Опираться надо не на скользкую почву абстрактных понятий "о справедливости", которых адепты капитализма ждут и к идеологической борьбе с которыми уже приготовились, с лёгкостью извращая их в свою пользу – задействуя в этом весь свой мощнейший идеологический аппарат. Опираться надо на надёжное основание понятий эффективности, которого, как уже говорилось, никак не могут избегнуть даже радетели капиталистических "свобод" – и фактически используя аппарат противника, можно одержать над ним идеологическую победу и "малыми силами".

Как может выглядеть описываемое преобразование? Непосредственные требования привели к установлению разделения рабочих мест на равнодоходные порции и введению за них совершенно свободного соревнования. Самые доходные места сейчас в банковской деятельности и нефтегазовой – соответственно там будет "нарезано" наибольшее количество "равных мест". И на эти места объявится наибольшее количество желающих. Способны непосредственно к работе из них окажутся далеко не все, и большая часть всех желающих окажется ОБУЧАЕМЫМИ банками и нефтегазодобычей. В результате явно завышенная (из-за барьерной роли собственности) сейчас доходность в этих областях РЕЗКО УПАДЕТ (как это легко понять, целесообразно в переходный период не защищать отдельные предприятия от "перегрузки" их "обучаемыми", что дополнительно ещё и упрощает проведение преобразований), а дефицит малодоходных ныне специальностей заставит повысить их оплату – и произойдёт быстрое ВЫРАВНИВАНИЕ ДОХОДОВ во всём обществе, осуществляемое по типу классического "рыночного" регулирования. Выравнивание доходов сразу сократит производство предметов роскоши, вырабатываемые блага будут равномерно распределяться в обществе, резко повышая этим общее благосостояние. Как не обеспеченный производственными возможностями уровень псевдодеятельности у нас ещё существенно ниже, чем в "передовых" странах Запада – и на этом относительно низком уровне псевдодеятельности можно ожидать стабилизации – с соответственно и более высокой эффективностью функционирования общества. А в последующем возможно и дальнейшее сокращение псевдодеятельности, никем, как уже не раз подчёркивалось, директивно не осуществляемое и не навязываемое. Далее общество существует как самоорганизующееся и как общество по сути настоящего явного коммунизма. Таким образом переход из нашего нынешнего положения осуществляется невероятно легко, что полностью обусловлено готовностью общества к именно таким преобразованиям, общественной необходимостью последних. И если серьёзные преобразования предшествующих эпох требуют, в частности, наличия выраженных ЛИДЕРОВ, "ведущих за собой" и детально указывающих долговременную последовательность необходимых действий, то современные условия всеобщей грамотности, опять-таки зрелости общества не требуют такого КОНЦЕНТРИРОВАННОГО управления преобразованиями, не требуют роли лидера как вождя, как источника действий. Современность требует лишь "затравки" кристаллизации общественных идей, роли катализатора фактически уже имеющихся в обществе представлений. И это опять-таки соответствует требуемому самоорганизующемуся функционированию общества, в котором не должно быть "внешнего" навязывания.

Рассмотрим наконец и ещё один весьма существенный вопрос при проводимых для народа преобразованиях – реакцию хозяев Запада на появление уже не просто "социалистического", а даже уже КОММУНИСТИЧЕСКОГО общества. Судя по историческим примерам и событиям последнего времени можно ожидать действий вплоть до прямой военной интервенции. Что противопоставить подобному? Нынешние адепты социализма в такой ситуации могут пытаться опереться разве только что на остатки вконец разрушенной сейчас капиталистическими "преобразованиями" экономики и на некое "воодушевление народа". С позиции же данного рассмотрения "несимметричный" политэкономический ответ будет прост – массированная пропаганда, разъяснения абсурдности псевдодеятельности, невозможности так далее существовать, в соединении с представлениями о преобразовании общества непосредственными требованиями – вполне способными вызвать преобразование в коммунистические и современных обществ Запада. Как неоднократно здесь уже отмечалось, существование псевдодеятельности вообще возможно только как НЕИЗВЕСТНОЕ во всём обществе, и известность псевдодеятельности её тут же неизбежно "убивает". В любом случае проблем со своей оппозицией у Запада в результате окажется сверхдостаточно, и проблем притом в конечном счёте всё равно приводящих к скорому установлению коммунизма и во всём мире. И это внушает больше оптимизма.

понятие классической политэкономии, означающее отношение получаемой прибыли ко всему "авансированному капиталу" и характеризующее прибыльность проводимого производства. В одних отраслях требуется много дорогостоящего промышленного оборудования, где-то короче цикл производства, т.е. разная "оборачиваемость капитала" – в итоге по разным отраслям и видам деятельности и прибыльность разная; соответственно разная и "норма прибыли". Целью действий в частнособственническом обществе является получение максимальной прибыли и потому собственники будут стремиться заниматься деятельностью максимально прибыльной – капиталы будут переливаться в более прибыльные виды деятельности. Процитируем учебник политэкономии: "Перелив капиталов приводит к стихийному перераспределению средств производства и рабочей силы между отдельными отраслями производства. В тех отраслях, куда устремится капитал, будет расширяться производство, что в конце концов приведёт к превышению предложения товаров по сравнению со спросом на них. А в тех отраслях, откуда капиталы ушли, производство будет сокращаться, и спрос превысит предложение. Это отразится на ценах. В первом случае цены на товары упадут и прибыль уменьшится, во втором случае цены поднимутся и прибыль повысится. Стихийный перелив капитала из одной отрасли в другую, стремление капитала перейти из тех отраслей производства, где низкая норма прибыли, в отрасли, где она выше, приведёт к тому, что различные нормы прибыли уравняются в общую норму, т.е. образуется средняя норма прибыли". Менее затратные производства таким образом окажутся и менее прибыльными, все виды деятельности будут выглядеть равнодоходными и одинаково привлекательными. С точки зрения неэффективности общественных циклов важно, что образующееся перепроизводство более выгодной продукции создаёт и переизбыточность используемых для него средств производства, недозагруженность, недоиспользование их. "Невыгодные" виды деятельности оказываются в ДЕФИЦИТЕ, а поскольку они всё же тоже ДОЛЖНЫ ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ, то относительно переизбыточными оказываются не только "самые выгодные", но и вообще ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ виды деятельности в обществе – т.е. по сути практически ВСЯ деятельность в обществе оказывается ПЕРЕИЗБЫТОЧНОЙ и НЕЭФФЕКТИВНОЙ. Можно сделать несколько замечаний. Определённые расхождения здесь с Марксом объясняются тем, что в аналогичных фрагментах Маркс рассматривает отраслевые отклонения от стоимости, т.е. общественно-необходимых затрат труда. Мы же пытаемся, как это будет видно далее, исчислить общее завышение этих общественно-необходимых затрат труда от возможного. Далее, известно, что загрузка "производственных мощностей" Запада составляет около 60%. Эффективность ниже возможной почти в 2 раза. Из оказанного следует и реальный практический вывод: перепродавать гораздо выгоднее, чем производить. И в "реальный сектор" вкладывать средства будут не ранее, чем создастся перепроизводство торговцев, уравнивающее "выгодности" торговли и производства, не ранее, чем "выгодность" торговли из-за избыточности торговцев станет крайне мала. И "равновесие" установится только на крайне низком уровне эффективности в целом…

НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ОПЛАТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ОБЩЕСТВЕ. Очевидно, что с точки зрения осуществления стимулирования деятельности в обществе наиболее экономно равное для всех вознаграждение за труд. (О том, что такое вообще возможно, что и при равном вознаграждении за труд можно эффективно стимулировать деятельность в обществе, мы говорили уже ранее.) Дифференцированная же оплата приводит к ДУБЛИРОВАНИЮ средств, осуществляющих стимулирование, и, соответственно, к НЕДОИСПОЛЬЗОВАНИЮ последних. И чем больше различие между минимальной и максимальной оплатой труда в обществе, тем больше неэффективность. В результате выделения богатеньких и сверхбогатеньких формируется спрос на излишества. Создаётся ИНДУСТРИЯ РОСКОШИ, на что отвлекаются силы и ресурсы общества.

Целью государственного регулирования капитализма является устранение недостатков капитализма классического. Соответственно НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ ВЫРАВНИВАНИЯ НОРМЫ ПРИБЫЛИ теоретически может быть устранена почти полностью – обкладыванием повышенными налогами более выгодных видов деятельности и субсидированием убыточных превращая все виды деятельности в равноприбыльные – как и в случае классического выравнивания нормы прибыли, но без классической переизбыточности и неэффективности деятельности в обществе. (В части вызываемой именно этой причиной.) Но на практике это вызывает серьёзные затруднения. Полное компенсирование различий в выгодности разных видов деятельности требует как и полного выявления всех нюансов проводимой отдельными производителями деятельности, всех этих "сроков оборачиваемости" и детального "распределения производственных ресурсов", так и точнейшего представления о том, каким образом эти "детали" влияют на конечную "выгодность". Первое требует многочисленнейшего (и дорогостоящего!) аппарата "производственной слежки-контроля" и практически чуть ли не полностью лишает самостоятельности отдельных производителей; второе проблематично даже в принципе. И в любом случае через некоторое время такого "регулирования" встаёт вопрос, в какой степени мы имеем дело с выправленной "естественной" неэффективностью, а в какой с НАВЯЗАННОЙ "искусственной". Снова возникает проблема, кто и с какими намерениями "регулирует общество", снова выплывает весь тот клубок противоречий, о котором мы уже говорили. Далее, уменьшение НЕЭФФЕКТИВНОСТИ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ОПЛАТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ОБЩЕСТВЕ вообще входит в противоречие с принципами СОЗДАНИЯ НОВЫХ ВИДОВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ САМИМИ ОТДЕЛЬНЫМИ ЧЛЕНАМИ ОБЩЕСТВА И РЕГУЛИРОВАНИЯ СПРОСА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ – если не будет "богатеньких", то кто же будет приобретать новые заводы и фабрики; если не будет "частной инициативы", то какой же это будет "капитализм". Высокий прогрессивный подоходный налог повышает эффективность функционирования общества, но одновременно снижает мотивацию деятельности, стимулирование действий, осуществляемое именно материальными благами, т.е. доходами; здесь можно вспомнить, что говорилось ранее о барьерной роли собственности. Доплачивание субсидий отстающим производствам для компенсации НЕЭФФЕКТИВНОСТИ МОРАЛЬНОГО ИЗНОСА ОБОРУДОВАНИЯ также и подрывает общественное стремление совершенствовать деятельность, и крайне плохо поддаётся исчислению – и соответственно и регулированию. Вообще, частнособственнический рыночный регулятор можно "разделить" на отдельные "подмеханизмы" только в теоретической абстракции; отсюда и крайне затруднительно определить, в какой степени полученная конкретным предприятием прибыль является мерой регулирования спроса и предложения, в какой – средством поощрения действий данного производителя, и в какой – выражением повышенной или пониженной выгодности определённого вида деятельности в обществе; затраты на неэффективность морального износа оборудования вообще проявляются только во всём обществе в целом и не выделяются в прибыли отдельных производств. Попыткам регулирования классического капитализма препятствуют и эти трудности; в целом приходится признавать, что возможности снижения неэффективности здесь невелики. Следует отметить, что мы рассматривали проблему регулирования капитализма в самом идеальном случае отсутствия препятствования со стороны "хозяев общества", классов, находящихся в антагонистическом противостоянии всему остальному обществу и не слишком заинтересованных в "усовершенствованиях". Описанное ранее истощение власти сложности также только увеличивает. А для дальнейшего рассмотрения стоит отметить в памяти, что ряд элементов и самого классического рыночного регулирования, и государственного сглаживания "неровностей" последнего, как оказывается, сводится к УРАВНИВАНИЮ доходности – желанности разных видов деятельности в обществе.

Аналогично и с теми же затруднениями осуществляется плановое РЕГУЛИРОВАНИЕ СПРОСА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ. К тому же, будучи объективно наиболее "взвешенным" и "неторопливым", а оттого и эффективным, оно постоянно НАМЕРЕННО ИСКАЖАЕТСЯ – таким образом плановый социализм пытается развивать "общественно полезные" потребности и сокращать "вредные". Пьяных от этого меньше не становится, а "перекосив" одно, потом приходится "перекашивать" и все остальное. И далее речь идёт уже не об оптимальной эффективности, а о лишь бы хоть каком-то сведении концов с концами. "Перекашивание" превращается в дежурное средство покрытия огрехов "планирующего". По мере развития общества неэффективность и здесь РАСТЁТ. Лучше всего плановый социализм оказывается в условиях, когда в обществе существуют простые, явные и очевидные для всех необходимости, например, необходимость ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ. В РАЗВИТОМ же обществе осуществляется всё в большей мере НАВЯЗЫВАНИЕ мнений. (Главы о конфронтационности мнений в обществе, а также о необходимости распределённого функционирования общества.)

Социалистическая НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ОПЛАТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ОБЩЕСТВЕ, далее, гораздо меньше, чем при капитализме. Особенно мала эта неэффективность опять-таки во времена ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ, во времена бурного РОСТА промышленности – когда множество способных людей за счёт этого промышленного роста осуществляют свой личный профессиональный и общественный рост – т.е. осуществляется стимулирование деятельности за счёт НЕМАТЕРИАЛЬНОГО вознаграждения. Но в "обществе развитого социализма" таких свободных общественных вакансий, перспектив для роста оказывается гораздо меньше – и здесь исток попыток всё в большей мере "заинтересовать материально", УСИЛИВАЯ НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ. И с дальнейшим развитием социализма "классической направленности" проблемы также ТОЛЬКО НАРАСТАЮТ. Дополнительно можно добавить, что материальная заинтересованность "обращена вовнутрь" маленького мирка потребления "личности", замыкая этот мирок, замыкая интересы членов общества в рамках дешёвой бравады в приблатнённых "компаниях", в рамках "плотских забав", наркомании, в том числе алкоголизма. А попытки компенсировать НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ МОРАЛЬНОГО ИЗНОСА ОБОРУДОВАНИЯ при социализме, как и в случае регулируемого капитализма, снижают заинтересованность в труде и развивают иждивенчество – с чем пришлось уже столкнуться во времена ЗАСТОЯ на примере ситуации "колхоз миллионер – колхоз убыточный". Принципиального разрешения этой неэффективности плановый социализм по сути не даёт.

Как уже говорилось, равнодоступность равнооплачиваемых "порций" деятельности эффективно разрешает стоящие перед обществом проблемы. Равнодоступность, т.е. возможность "вытеснять" уже работающих с "занятых" рабочих мест, приводит к ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЮ между работающими действительно нужной деятельности – нет нужды в создании псевдодеятельности. Разделение всей деятельности на равнооплачиваемые равнодоступные порции превращает управление в БЕСКОРЫСТНОЕ – увеличение дохода какой-либо обособленной производственной "единицы" приводит к увеличению количества порций работы на ней и соответствующему увеличению количества работающих – тут же ДЕЛИТ увеличивающийся доход между всеми членами общества по справедливости. Невозможность обращения действий в обществе против людей делает возможным САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ функционирование общества без централизованного "концентрированного" управления – "без пропускания всех элементов деятельности в обществе через аппарат централизованного "контроля", без сведения всех элементов деятельности в обществе до опримитивливания, "посильного одиночной голове"; таким образом разрешаются главные затруднения, относящиеся к уровню ЦЕЛЕЙ общественных отношений. Одновременно решаются и более частные затруднения, относящиеся к уровню ФОРМ. Увеличенная ПРИБЫЛЬНОСТЬ в отдельных отраслях ДЕЛИТСЯ на соответственно увеличивающееся количество работающих И НЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ СТИМУЛОМ ДЛЯ ВОЗРАСТАНИЯ КОЛИЧЕСТВА "ВЫГОДНЫХ" ПРОИЗВОДСТВ – соответственно совершенно естественно могут сосуществовать рядом производства с разной прибыльностью – не нужно "выравнивание нормы прибыли", нет причин для переизбыточности производства и для неэффективности; точно так же могут сосуществовать рядом и производства с разным уровнем оборудования, обуславливая более рациональную замену средств производства на более совершенные – также значительно снижается и НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ МОРАЛЬНОГО ИЗНОСА ОБОРУДОВАНИЯ. Стимулирование деятельности самим ПРАВОМ на её ПРОВЕДЕНИЕ ("конкурентный подпор" работающих вследствии равнодоступности деятельности, возможности "вытеснять" уже работающих) позволяет осуществлять стимулирование практически почти без дублирования используемых для поощрения материальных благ – самым эффективным и экономным способом. И, наконец, регулирование спроса и предложения происходит "естественно", без директивного "назначения" и связанных с ним потерь на аппарат чиновников, субъективные ошибки и неэффективности, но в отличие от традиционных рыночных отношений на основе частной собственности опять-таки без корыстной заинтересованности отдельных производств, без скоропалительной "конкуренции" и соответственно без "заносов", без значительных колебаний спроса и предложения, без существенных перепроизводств и переизбыточности производственных мощностей – т.е. и здесь в достаточной степени эффективно.

Проведём окончательное сравнение. Компенсирование разной выгодности производства в разных отраслях неэффективнее всего при капитализме, в меньшей степени – при капитализме регулируемом и теоретически потери совсем малы при плановом социализме; эффективность компенсирования при регулируемом капитализме и при социализме по мере развития – усложнения общества неуклонно падает; общество самоорганизации (равнодоступности равнооплачиваемых "порций" работы) вообще не нуждается в таком компенсировании и потерь совсем нет. Затраты при стимулировании деятельности в обществе весьма велики при капитализме, меньше при капитализме регулируемом и сравнительно низки при социализме; затраты растут при социализме по мере развития общества, уменьшения в обществе "вакансий" – "возможностей" для людей и усиления "материальной заинтересованности", и значительно возрастают в обществе псевдодеятельности; в обществе самоорганизации стимулирование деятельности близко к идеальному. Потери при регулировании спроса и предложения больше всего при капитализме и капитализме регулируемом, и малы при социализме; при социализме имеют тенденцию к увеличению по мере усложнения общества; общество самоорганизации, видимо, несколько уступает социализму "в идеале", но потерь из-за возможной ошибочности планирования нет, и тенденция к увеличению потерь по мере усложнения общества в отличие от планового социализма не просматривается. И капитализм, и социализм не могут устранить последствия неэффективности морального износа оборудования; в обществе самоорганизации они значительно снижены. И наконец, по отношению к определяющим неэффективностям псевдодеятельности и вырождения управления и капитализм, и капитализм регулируемый, и социализм совершенно беспомощны; эти неэффективности устраняет только общество самоорганизации. Выводы из проведённого сравнения получаются очевидны.

Могло показаться, что в проведённом сравнении эффективности разных общественных систем не было по сути необходимости. В самом деле, если неэффективность псевдодеятельности и недееспособности управления многократно перекрывают неэффективности ФОРМ общественных отношений, а устраняет эти неэффективности только общество самоорганизации, если общество псевдодеятельности вообще обречено и подходит к своему финалу, то выбора попросту нет. Но проведённое сравнение позволяет нам сделать ещё один важный вывод. Рыночный частнособственнический регулятор ВСЕОБЩЕСТВЕННЫЙ, он регулирует все отношения общества одним единым способом "выгодности", создания перепроизводства и снижения цен-выгод; но точно так же всеобщественнен новый единый регулятор общества самоорганизации. Разделение деятельности на равнодоходные порции и равнодоступность их меняет и организует все стороны функционирования общества, в том числе и появляющиеся вновь с усложнением последнего – и это свидетельствует о том, что этот новый регулятор не умозрительная игрушка, не временное средство, а магистральный путь развития человечества. Он неизбежен, всерьёз и надолго. Специально для скептиков добавим, что как уже вскользь отмечалось, в какой-то своей части классические рыночные отношения действуют как именно УРАВНИВАЮЩИЕ доходности – возможности в обществе, а способы государственного регулирования "рынка" для снижения неэффективности последнего и вообще направлены на УСИЛЕНИЕ этого уравнивания. Так что основа общества самоорганизации, равнодоступность и равнодоходность всех порций работы в обществе по сути является естественным развитием уже существующих в обществе тенденций, не "изобретаемых", а только освобождаемых от противоречащего и наносного. И утверждающим надуманность "уравнения" следует это знать.

К сказанному можно сделать некоторые дополнения. Так, выравнивание нормы прибыли при классическом капитализме приводит к тому, что "более выгодные" товары перепроизводятся, оказываются переизбыточными и "дешёвыми"; регулирование же капитализма повышенными налогами на производство "более выгодных" товаров вызывает, наоборот, и повышение цен на них (при общем снижении общественно-необходимых затрат) относительно других, "менее выгодных" товаров – и эти удешевления-удорожания сравнительно с другими группами товаров можно отследить. Прямое сопоставление капитализма классического с капитализмом регулируемым невозможно, так как это общественные системы по сути разных временных эпох; но можно сравнить капитализм современный с социализмом, при котором соотношения цен в целом соответствуют соотношениям издержек производства товаров. Сопоставим цены на продовольствие и на "электронику". Цены на "электронику" (в том числе и промышленные, не подвергнутые "перекосам") относительно продовольствия при социализме намного ВЫШЕ, чем при нынешнем капитализме, при котором "электроника" к тому же явно ПЕРЕПРОИЗВОДИТСЯ – и это говорит о том, что степень регулирования капитализма сейчас ЯВНО НИЗКА, что реального регулирования капитализма сейчас ЯВНО НЕТ.

— " —

— " —

— " —

В эпоху старого, антагонистического общества отдельные люди подчиняли себе большинство людей в обществе посредством ФОРМ общественных отношений; ЦЕЛЬ общественных отношений была по сути ЦЕЛЬ этих отдельных людей. (Внешнее для общества управление.) В эпоху псевдодеятельности функционирование общества усложняется настолько, производственные возможности развиваются так, что у общества появляется фактически своя собственная ЦЕЛЬ, хотя и очень примитивная – сохранение своих прежних ФОРМ – НЕЗАВИСИМАЯ от людей и ПОДЧИНЯЮЩАЯ всё их существование. Противоречит людям уже само существование людей в обществе – и общество из антагонистического превращается в САМОАНТАГОНИСТИЧЕСКОЕ. Соответственно меняется и положение классовых отношений относительно всех других отношений в обществе. Из уровня ЦЕЛЕЙ классовые отношения частично перемещаются на уровень ФОРМ. Классовые противоречия перестают быть самыми главными. В "классическом" классовом обществе одна группа людей противостоит другой – сейчас же при сохранении прежнего противостояния все без исключения люди в обществе, повторим ещё раз, противопоставлены по сути САМОМУ СВОЕМУ СУЩЕСТВОВАНИЮ. Многократное завышение производимой деятельности касается всех, катастрофическое истощение ресурсов, фатальное укорочение возможного существования на планете затрагивает как богатых, так и бедных. Классовое общество, далее, могло успешно существовать; подавлять эксплуатируемых, несмотря на антагонизм в нём – современное общество просто подводит всех без исключения к порогу гибели. Но одновременно к истощению подводится и плановый социализм, а чистая псевдодеятельность в её наиболее глобальном западном варианте вызывается по сути именно сохранением прежних общественных форм – именно сохранением классового строя в обществе. Таким образом, какой-то классовый "стержень" в происходящем всё же сохраняется. Но борьба с "классовым" теперь уже не приводит к обязательному устранению псевдодеятельности в обществе и сохраняет главные общественные противоречия, тогда как разрешение этих главных противоречий одновременно играючи устраняет и классовый антагонизм. Пустое дело – гоняться за миражами прошлого, вести бои с призраками!!!

— " —

Возможность отклонения цен от стоимости, допускаемая плановым социализмом, выглядит привлекательной – вроде бы можно "в благих целях" регулировать спрос и предложение, развивать "полезные" потребности и сокращать "вредные". Но из-за повышения цен на водку пить меньше не стали, наоборот, повышение цен только "рикошетом" ударило по окружению алкоголиков. СОЦИАЛЬНАЯ ПОТРЕБНОСТЬ в алкоголизме пересилила – исходя, как уже говорилось, из сокращения количества "вакансий" для профессионального и общественного роста, ограниченности возможностей "проявить себя". Только открытость возможностей для людей устраняет спивание. Как это неоднократно здесь утверждалось, бояться по сути надо не "стихийности" – естественности спроса, а его принудительного регулирования кем-то и зачем-то, фактически всецело подчиняющего общество "планирующему". Устранять надо первоначальные деформирующие отношения общества "причины", а не конечные этих причин последствия, которые обязательно себя как-то и всё равно проявят. Но рассчитывающему на власть сложно отказаться от власти.

Прежде всего необходимо избавиться от расхожего представления о том, что при коммунизме "всего завались" и "всё даром" – не это в реальном коммунизме главное. Конечно, веками и тысячелетиями обираемый трудовой народ, лишаемый даже элементарной возможности поесть досыта, в "изобилии" видит воплощение своей мечты. Уворовываемые у народа блага скапливаются "залежами" у представителей паразитических классов общества, и народное представление о справедливости трансформируется в чаяния такими складами обладать – но в этом проявляет себя не по настоящему хозяйская распорядительность. Коммунизм – это в первую очередь общество ДЛЯ ЛЮДЕЙ, а потому и общество ЭФФЕКТИВНОЕ и РАЧИТЕЛЬНОЕ. Если произведённые блага "лежат на прилавках", то, значит, не потребляются, и соответственно произведены ЗРЯ. Реальный коммунизм, таким образом, представляет из себя не "магазины, забитые товаром", а рационально устроенную систему доведения произведённого до каждого члена общества, или вообще производство по заявкам в разумные сроки – в этом смысле круглосуточная торговля товарами ДЛИТЕЛЬНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ абсолютно избыточна и чужда коммунистической рациональности. Равнодоступность благ, далее, вообще предполагает и более-менее равное их потребление: блага при этом нельзя использовать для социального выделения в обществе – утрачивает смысл обладание дворцом, доступное каждому; остаётся лишь множество комнат, в которых придётся самому мести пол. Так что безосновательны опасения, что "при коммунизме люди просто натащут себе множество товаров из магазинов". Ведь встанет вопрос, что с ними делать ДАЛЬШЕ?! УВАЖАТЬ больше за это их никто не будет, наоборот, ославят ГЛУПЦОМ и ЧУДАКОМ. При коммунизме блага ДОСТУПНЫ и не имеет смысла и накопление их "впрок". Коммунистическое общество переводит материальные блага на строго подчинённое положение единственно обеспечивающего жизнь членов общества. Коммунизм, как мы к этому ещё обратимся, не общество потребления.

Традиционное использование денег включает в себя акт первоначального ПРОИЗВОДСТВА каких-либо "вещей", получения за это производство ДЕНЕГ, обмениваемых в конце концов на "ПОТРЕБЛЯЕМОЕ". Таким образом, сначала следует ПРОИЗВОДСТВО, за ним произведённое ПОТРЕБЛЯЕТСЯ; при этом потребить можно только то, что уже произведено, акт производства оторван от акта конкретного потребления, вызывая, в частности, и возможность перепроизводства, и производства вообще ненужного, навязываемого далее псевдодеятельностью. Но ситуацию можно "вывернуть наизнанку": сначала ПОТРЕБИТЬ, а затем ВОСПОЛНИТЬ УБЫЛЬ произведённого; при этом производиться будет уже ровно столько, сколько потребляется. Необходимые для такого обращения условия необременительны – сравнительно незначительный первоначальный запас произведённого, и ещё меньший излишек денег, разово "ссуживаемых" на первоначальное потребление. Другое необходимое условие, производственный базис с возможностями производства превосходящими возможности потребления, как неоднократно уже говорилось, заведомо в наличии. Как убедиться в том, что оказанное – не умозрительная чехарда слов? Несмотря на распространённость внешне аналогичного КРЕДИТОВАНИЯ на Западе, полноценного обращения функции денег там явно не происходит, занятость каждого производится "до упора", до предела физических возможностей работающего (хотя бы и в псевдодеятельности), – т.е. ограничения производства по реальному потреблению нет; тем более нет "обращения" в ещё менее развитом обществе. В обществе же самоорганизации (равнодоступности равнооплачиваемых порций деятельности) труд людей, необходимый для обеспечения существования общества, для удовлетворения материальных потребностей всех в последнем живущих, составляет МЕНЬШУЮ часть всех занятий каждого, достигается строгая сбалансированность производства с потреблением, отсутствуют перепроизводство, всемерное завышение потребления, псевдодеятельность; всё это может свидетельствовать о том, что функция денег здесь по сути уже обращена. Дополнительно можно добавить, что "обращение" функции денег – одно из проявлений функционирования производственной сферы отношений общества по одним законам, и отношений людей – по другим. При "классических" денежных отношениях общество только ИСПОЛНИТЕЛЬ межчеловеческих взаимоотношений, ФОРМА их; после "обращения" – оно уже ОРГАНИЗАТОР взаимоотношений людей, полноправный участник отношений людей и общества.

Отсутствие выраженной дифференциации доходов в обществе самоорганизации и соответственно производства предметов роскоши, удовлетворение ОБЩЕСТВОМ одинаковых для всех потребностей (как, например, жильё), а также потребностей существенных, но эпизодически – неопределённых (как здравоохранение), обеспечение ОБЩЕСТВОМ потребности самореализации каждого приводит к практическому уравниванию доли потребляемых каждым индивидуально благ, что предрасполагает к переходу от обязательности осуществления денежных расчётов к их добровольному признанию. Напомним, что даже классическая концепция коммунизма признаёт только "разумные" потребности; "неразумные" же и "нежелание работать" чужды обществу и всё равно "подлежат исправлению"; с этой точки зрения "невозвращение кредита" и явно завышенное "даровое" потребление в какой-то степени могут быть признаны весьма близкими между собой. В индивидуальном контроле каждым баланса своего потребления с его восполнением нет в принципе ничего особо "корыстного", "мелочного" и "деляческого", "несовместимого с коммунизмом" – не следует забывать, что "перерабатывающий" в удовлетворение своей "потребности" ЛИШАЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ТРУДА других. Даже очень любящий готовить, желая пообедать, не будет готовить ни пол-обеда, ни два обеда зараз – сготовит ровно столько, сколько необходимо. Всё это лишь элементарное проявление уважения человеком общества и других людей, требования добрососедского общежития. И это не так уж и обременительно: необходимый для восполнения потребляемого труд составляет для каждого меньшую часть всего дня, при нынешней производительности труда исчисляется часом-двумя или даже десятками минут. Можно предположить, что остающееся время человек коммунизма будет посвящать творчеству: научным изысканиям, изобретательству, искусству, осуществляя именно эту большую часть своей деятельности как "потребность" (за счёт, заметим, общества). Это вызывает необходимость вторичного завышения потребляемого, но по масштабам оно никак не достигает размаха "псевдодеятельности" – и потребности в ресурсах в этой вторичной деятельности "для себя" по сути минимальные (в ней нет барьера собственности, требующего оснащения "антуражем", сравнимым по производительности с автоматизированным производством), и производится она не "до упора", а по желанию. Так, занятия искусством предполагают и потребление этого искусства, на что тоже требуется время. Постановка спектаклей, музицирование, живопись, спорт – все это требует минимальных затрат. И в любом случае, это всё-таки добровольная потребность, а не жёсткая производственная необходимость "псевдодеятельности".

Как мы теперь можем видеть, начиная с некоторого момента органы управления обществом планового социализма заняты более голословным обоснованием "коммунистичности" используемых ими самими методов управления, оставляя неразработанными процессы и проблемы реального перехода общества в коммунистическое. Связано это как с некоторой корыстной заинтересованностью управленцев, так и со стойким нежеланием менять сложившуюся систему управления – последняя должна существовать до полной невозможности обществом управлять. Как уже отмечалось, псевдодеятельность может существовать лишь в условиях своей неизвестности массам, прозревший же общественный маразм обществу псевдодеятельности категорически не соответствует и потому уничтожается; то же касается и социализма при псевдодеятельности. Всё это определяет закостенелость мысли в области "общественного". Единственным по сути доказательством истинности коммунистических "догм" считалось САМО НАЛИЧИЕ в мире "социалистического"; теперь это "доказательство" утрачено, и обосновывать приходится по настоящему. Роковую роль сыграло требование "догнать и перегнать Запад". Первоначально безусловно прогрессивное, в эпоху псевдодеятельности оно превращается в требование СКОПИРОВАТЬ западный МАРАЗМ, что рациональному хозяйствованию, как уже отмечалось, конечно же, НЕ ПО ПЛЕЧУ. Коммунизм – не общество потребления, и если в последнем "один работает, а десятеро рекламируют", то крайне завышен оборот БУМАГИ, и "догонять Запад" по её расходованию явно бессмысленно. Точно так же завышается на Западе ВСЁ: производство бензина, машин, перевозки, выплавка стали. Производство на Западе соответствует общественному принципу: потребить, чтобы не встал "станок", и выбросить поскорее на помойку. Общество потребления растлевает в человеке "потребителя" и потребные для этого растления качества усердно прививаются товарам – и рачительно хозяйствуя, "соревноваться" с подобным невозможно, попытка соревнования смысла с бессмыслицей заведомо обречена на провал. Копирование общества потребления требует безоглядной погони членов общества за "благами", для этого, в свою очередь, и потребовались "материальная заинтересованность" и усиление дифференциации оплаты деятельности в обществе, а затем и полный капитализм – именно соревнуясь с Западом в бессмысленности, коммунистическая доктрина окончательно спутала коммунизм с обществом потребления.

Итак, коммунистический "товар" требует удовлетворения в первую очередь свойств разумного потребления, максимальной функциональности и целесообразности потребляемого; товару общества потребления в первую очередь прививаются свойства как можно большей затейливости, непрерывной "сменяемости", поддержки как можно большей занятости в обществе, – и требования эти совершенно разные, не совмещающиеся. Соответственно и свободный взаимообмен такими товарами по сути невозможен. Общество коммунизма – общество, свою эффективность НАРАЩИВАЮЩЕЕ; общество потребления –псевдодеятельности – эффективность СНИЖАЮЩЕЕ и РАЗБАВЛЯЮЩЕЕ. Очевидно, что при приведении их в тесное соприкосновение более эффективное общество свою эффективность будет снижать, а менее эффективное – повышать, в обоих случаях действуя против направленности общественных установок и причиняя вред. К этому же выводу мы фактически уже подходили в предыдущей части нашего рассмотрения, анализируя разницу в соотношениях цен на разные группы товаров, свойственных разным экономикам. Как мы разобрались, соотношения цен будут определяться разными при разных экономиках затратами общественно – необходимого труда на производство товаров; но обмениваться товары будут не в соответствии с этими внутренними для экономик затратами труда, разрушая внутренние структуры каждой экономики. Вопрос, можно ли этому процессу разрушения противостоять мерами типа "государственной монополии торговли", "торгового кордона" и манипулирования с "завышением – занижением цен"; но в аспекте "идеологии товара" всё равно явно требуется ограничение контактов между экономиками коммунизма и общества потребления – псевдодеятельности, возобновления в какой-то мере "железного занавеса". Длительное "мирное сосуществование" оказывается невозможным, определяя необходимость окончательного разрешения вопроса "кто кого": или коммунизм победит на всей планете, или будет подмят капитализмом. Учитывая всё то, о чём мы здесь неоднократно говорили: принципиальную порочность псевдодеятельности, неизбежность истощения псевдодеятельностью природных ресурсов и потому полную обречённость западных методов, будущее явно за мировым коммунизмом. Способ перехода и Запада "на рельсы коммунизма", как уже отмечалось, всё тот же – организация требований непосредственных преобразований; этот переход облегчается тем, что при нём многие черты жизни в обществе внешне остаются достаточно привычными и для Запада. И несомненно, такому переходу будет способствовать наглядный пример явного раннего коммунизма в СССР. Нам всем остаётся только сделать окончательный выбор между жизнью и смертью. Он очевиден.

Завершено наше рассмотрение. Без всякого сомнения, оно легко могло бы быть и расширено, но сейчас достаточно и вкратце изложенного, состояние полнейшего истощения и традиционных способов существования общества, и сосредоточенной власти в последнем и так достаточно очевидно. Безвозвратно уходит в прошлое этап по сути только еще предразвития человечества, когда возможностей общества всегда недоставало, и каждая появляющаяся возможность общества непременно должна была быть использована. Возрастание возможностей общества приводит к тому, что обращение с этими возможностями требует всё большей ответственности и осторожности. Опасность некоторых возможностей общества очевидна, так обстоит дело с ядерной угрозой и экологическим загрязнением. Другие опасности не столь заметны. Серьёзнейшей проблемой становится возможность создания искусственного интеллекта. Крайне обостряя псевдодеятельность, о которой постоянно шла речь в этой книге, искусственный интеллект стирает грань между "подчинённой" железкой и "разумным" хозяином железок – человеком. И тогда остаётся только либо признавать и за машиной "права человека", – и теряется смысл в самом использовании "машин", либо появляется разум – вещь, разум перестаёт быть принципиальным отличием человека, разумное существо может с лёгкостью уничтожаться и выбрасываться на помойку, будучи УМНЕЕ человека, но НЕ "человеком", – и в итоге отрицается вообще разум как таковой. И по мере дальнейшего развития человечества придётся отказываться от всё большей части всех появляющихся возможностей – и делать это необходимо явно не в интересах отдельных частных лиц, и не в соответствии с частными мнениями отдельных частных "управителей", а в соответствии с подлинными интересами всех людей, как это здесь и обсуждалось. В условиях нарастающей мировой реакции, связанной со всё большей невозможностью существующих форм общества "сводить концы с концами", особо важным можно посчитать то, что всё изложение рассматриваемых здесь проблем можно производить, совершенно не затрагивая классового противостояния и эксплуатации одних людей другими, а только лишь исключительно апеллируя к понятиям неэффективности общества. Отчасти это объясняется наличием сейчас в обществе, как это постоянно здесь утверждалось, куда более глубоких противоречий и больших неэффективностей, чем прежние; но это и означает то, что сказанное нельзя запретить как "разжигающее социальную рознь". Не будем повторять сказанное в книге ранее о том, как можно обратить на свою сторону вдалбливающееся государственной идеологией, но напомним, что несмотря на постоянно ухудшающуюся обстановку "общество пассивно", поскольку объективно люди не видят во всём предлагаемом реального выхода. Теперь такой выход появляется. Поэтому предлагается серьёзно задуматься.

Представления о барьерной роли частной собственности как препятствующей восполнению дефицитного в обществе, как превращающей постоянный дефицит в основу существования общества разоблачают утверждения об "эффективности", "совершенстве" и "естественности" частнособственнического. Представления о противодействии частной собственности процессам полноценной рыночной саморегуляции общества не позволяют выдавать частную собственность за средство общественного регулирования и как таковое за неизбежную данность. Защита частной собственности апелляцией к "необходимости общественного совершенства" становится невозможной.

Представления о невозможности или по крайней мере весьма сильной затруднительности классических революций в современных условиях делают бессмысленным ожидание "усиления революционности" по мере нарастания ухудшений и побуждают к активности сегодняшних действий. "Энергетика" смены общественных строев ещё раз подтверждает необходимость принципиальных изменений вроде описанных, а не заимствования из прошлого "рецептов" или продолжения "реформ". Представления о "непосредственных преобразованиях", "действиях нового типа" показывают, что же можно реально сделать в настоящий момент. Информационность-идеологичность основ нынешнего общества позволяет обратить большую часть происходящего в обществе "промывания мозгов" на проведение прогрессивных преобразований общества. Возможность перевода функционирования на новые рельсы прямо из непосредственно "сегодня" позволяет начать активно действовать прямо сейчас и обещает быстрый и надёжный результат.

2. Каждая порция работы независимо от её вакантности предоставляется на основе совершенно свободного соревнования (конкурсов) в той именно конкретной работе, на которую претендуется. Никакие свидетельства прежнего умения, справки-рекомендации с прежнего места работы или свидетельства об образовании учитываться не должны. Уже работающие участвует в соревновании на общих основаниях, им засчитывается их текущая работа. При лучших результатах пробы вновь претендующие на работу вытесняют уже работающих и занимают их место. Критерий "лучших результатов" – показатели работы ощутимо (на 2,5 – 5 – 10%) превосходящие показатели уже работающих. Конкурсы назначаются или по поступлении заявок на них, или периодически раз в 2-3 месяца. Отказ в проведении соревнования противозаконен и является преступлением. При мнении претендента о пристрастности и несправедливости соревнования можно аппелировать к арбитражу за пределами каждого конкретного предприятия.

7. Таким образом, труд в обществе вознаграждается либо как равная порция работы, либо как труд творческий, либо как труд выборных руководителей. В соответствии с этими способами может вознаграждаться и труд руководителей отдельных предприятий. Но предпочтительнее разбиение и его на равнодоходные порции, с целью увеличения числа "руководящих постов" и большей доступности последних для всех способных желающих. Мировой опыт наличия "советов директоров" по сути свидетельствует о возможности этого.

— " —

10. Фонды общественного потребления функционируют как в традиционной централизованной форме, так и "распределенно". На централизованную деятельность фондов отдельные предприятия делают отчисления соответственно числу равнодоходных порций работы. В распределённой форме предприятия сами осуществляют действие фондов общественного потребления в соответствии с численностью порций работы на них. Здесь возможны самые разнообразные вариации.